Один из главных мифов, усиленно продвигаемых первым президентом и его окружением, – про инвестиционную привлекательность нашей страны. Увы, реальность сильно отличается от того, что говорит официальная пропаганда. Инвесторы в Казахстан не торопятся, не толпятся в очередях в наши посольства и министерства, хотя их усиленно приглашают.
В основном у нас закрепляются или бизнесмены из тех стран, где условия для предпринимательской активности еще хуже, чем у нас, или крупные международные корпорации, умеющие и готовые договариваться с государством, и особенно с лицами, его представляющими и олицетворяющими. Но эта часть инвестиционной политики и практики долгое время была за семью печатями не только для рядовых казахстанцев, но даже и для многих казахстанских участников переговоров с зарубежными инвесторами.
Однако тайное рано или поздно становится явным. Благодаря судебному процессу в Нью-Йорке над гражданином США Джеймсом Гиффеном, ставшему известным во всем мире под названием «Казахгейт», граждане нашей страны могут наконец-то узнать, как приходили в страну крупные международные корпорации.
И какой входной билет им приходилось «покупать», чтобы получить шанс крупно заработать на добыче казахстанской нефти и газа.
Правда, то, что инвесторы заплатили многомиллионные взятки, не спасло их от давления государства. Не прошло и двадцати лет, как их заставляют снова крупно раскошелиться. За последние годы Казахстан сильно изменил национальное законодательство в области недропользования, в том числе введя право одностороннего расторжения ранее заключенных контрактов.
Причем давление госорганов на инвесторов не исчерпывается только законными мерами. Против них используется и административное давление, и возбуждение уголовных дел. Именно таким путем Казахстан смог заполучить 16,81-процентную долю участия в проекте «Кашаган» и теперь добивается того, чтобы ему передали долю в проекте «Карачаганак». В результате от мифа об инвестиционной привлекательности нашей страны остались только ошметки, а последние эскапады против инвесторов добивают и их.
Мы же предлагаем вниманию читателей рассказ нашего спецкора, как вышеназванные гигантские месторождения оказались в распоряжении иностранных инвесторов и что сыграло главную роль в том, что Нурсултан Назарбаев дал им возможность начать их разработку.
Немного истории
В 2009 году BP — одна из крупнейших международных нефтяных компаний — заявляет о том, что она приняла окончательное решение покинуть Казахстан и сосредоточиться на своих проектах в России и Азербайджане. Это известие не стало новостью для профессионального сообщества. К этому времени у BP в Казахстане мало что осталось.
Основная продажа века состоялась существенно раньше — в 2001 году, когда BP продала свою часть в Кашагане французской компании Total. Именно эта продажа, по сути, закончила одиссею BP в Казахстане.
Что подвигло компанию на выход из одного из самых выгодных в мире проектов, за право участия в котором BP положила столько сил? Мы предлагаем свою версию событий, основанную на свидетельствах нефтяника из Колорадо Гринберга и документах, которые он нам предоставил.
Все эти документы получены Джеком Гринбергом законным путем и по официальным каналам (несмотря на то что один из них представители BP потом пытались у него изъять).
Схватка за нефть
Итак, 1989 год. Джеймс Гиффен активно продвигает в Москве интересы «Шеврона». Но в этот момент на прямой контакт с властями республики (тогда еще в составе СССР) выходит Джек Гринберг. В руках у него расчеты, сделанные им после изучения советских геологических данных. Все говорит о том, что на севере Каспийского моря находится супергигантское нефтегазовое месторождение.
Лишь летом 2000 года мир узнает об открытии Кашагана — одного из самых крупных месторождений в мире, а также крупнейшего нефтяного месторождения на море. Но в конце 80-х — начале 90-х на фоне крайней политической неясности начинается «большая игра» вокруг «нефтяной премии века».
Джек Гринберг говорит, что никогда не имел и не хотел иметь дело с советским правительством. Он сделал ставку на независимость Казахстана. А в качестве основных партнеров предлагал британские British Petroleum и British Gas (впоследствии эта компания была властями Британии разбита на две — Centrica и BG Group).
Почему британские фирмы? Тогдашний шеф BG Говард Далтон был когда-то студентом у Гринберга. Кроме того, с американскими фирмами дело имели московские власти. В свою очередь у BP был опыт работы со сложным оффшорным месторождением. На Аляске для добычи нефти был построен искусственный остров Endicott. Примерно так представлял себе разработку будущего Кашагана и Гринберг.
В результате сложных маневров в конце мая 1990 года Джон Браун и его делегация, состоявшая в основном из профессиональных геологов, приехала в Алматы, где их уже встречал Гринберг. Там BP смогла познакомиться со всеми техническими данными по каспийскому месторождению.
В конце октября 1990 года Гиффен приезжает в Казахстан, встречается с Назарбаевым и, как говорит Гринберг, пытается убедить президента в том, что он сможет организовать консорциум «лучше Гринберга».
«Я лично никогда его не встречал», — признается нефтяник из Колорадо, стоявший у истоков нефтяного бума независимого Казахстана. Об этом визите Гринбергу рассказал сам Назарбаев, заодно продемонстрировав материалы, которые привез Гиффен.
«Ничего особенно полезного с точки зрения геологии там не было, обычные данные, которые можно было почерпнуть из научных журналов, — рассказывает Гринберг. — Гиффен был классическим сейлсменом — он продавал СССР трубы».
Но, как признает Гринберг, Гиффен умел убеждать как казахские власти, так и руководителей нефтяных концернов, что именно он может обеспечить реализацию проекта. О том, какими инструментами он пользовался, можно судить сегодня по материалам «Казахгейта».
Сколько дали за Кашаган
«Гиффен просто сказал нефтяникам — потенциальным участникам намечавшегося консорциума: «Если вы скинетесь по 40 миллионов долларов, я смогу обеспечить вам Кашаган», — утверждает Гринберг.
«Откуда я это знаю? — смеется он. — Просто потому, что в списке участников Кашагана отсутствует «Шеврон», заместитель совета директоров которого лично сказал мне, что «Шеврон» отказался платить взятку в 40 миллионов долларов».
«Все остальные заплатили, — утверждает Гринберг, — общая сумма взятки, таким образом, составила около 280 миллионов долларов».
Как известно, в деле о «Казахгейте» фигурирует лишь около 80 миллионов долларов — тоже не маленькая, но и не полная сумма. Остальные деньги не фигурируют. Или пока не фигурируют. Равно как и не фигурирует компания BP.
Между тем Гринбергу удалось получить документ, в котором компания BP в состав сметы своих расходов включила платеж Гиффену. В этой смете сумма платежа составляет 500 тысяч долларов. Этот документ Гиффен передал Министерству юстиции США (редакция также располагает его копией — авт.).
Расходы фигурируют в нем как «другие административные расходы» и в скобочках помечено: Гиффен — 500 тысяч долларов. Это относительно небольшая сумма на фоне упомянутых сотен миллионов. Но это всего лишь и одна смета компании BP (Казахстан).
«Конечно, таких документов много, — отмечает Гринберг, — просто не так-то просто их получить. Когда юристы BP увидели этот документ у нас, они потребовали его обратно на основании того, что он не подлежит разглашению, так как относится к категории доверительных отношений между адвокатами и клиентами. Тем не менее адвокат, заявивший это и ознакомившийся с текстом, очень быстро прекратил работу с BP».
Сколько дали за Карачаганак
Стремительный ход событий с месторождениями Каспия и быстрый выход сложившихся отношений в сферу нелегальных платежей выбросил Гринберга из процесса. «Я в этом не участвовал, и мне не предлагали, так как знали, что я на это не пойду», — утверждает он.
Гринберг хотел прямого участия своей фирмы в консорциуме, но в новой системе «отношений» места ему не нашлось. «Гиффен вчистую переиграл меня, — признает Гринберг, — ему удалось поставить взятки на поток».
На следующем этапе BP конкуренции на «заминированном» казахском поле уже не выдержала. Поссорившись со своими британскими партнерами — компанией BG, они участвовали в конкурсе за Карачаганак в противоположных лагерях. BP проиграла, а победители — союз BG и итальянской Eni — уплатили взятку в размере 100 миллионов долларов, утверждает Гринберг со ссылкой на старшего вице-президента Eni.
Меняем Казахстан на Египет
Расследование серии взяток в США началось в конце 90-х годов. И уже очень скоро BP решает покинуть консорциум, разрабатывавший Кашаган. Можно лишь гадать, есть ли связь между двумя этими процессами. Так или иначе, но BP удалось избежать упоминания в деле о взятках, несмотря на то что компания активно работает в Штатах (увы, о результатах этой активности сегодня знает весь мир).
Однако хорошо известно, что международные нефтяники — тертые калачи и исками их особо не испугаешь. По мнению Гиффена, BP не продавала свою долю в Кашагане, а договорилась с французской компанией Total об обмене активами. Total получила долю в Кашагане, а BP —долю в оффшорном месторождении в дельте Нила. Обе сделки произошли примерно в одно и то же время — в 2001 году.
В принципе, хорошо известно, что нефтяные компании никогда (добровольно) не продают свои доли в перспективных месторождениях. Но долю в Кашагане увеличить было невозможно, а ожидаемые юридические риски превышали перспективы добычи.
Гринберг намерен доказать факт обмена в европейских судах и обвиняет участников сделки в уклонении от налогов. Но это уже другая история. И о том, не достанет ли BP «темное» прошлое 90-х сегодня, мы скоро узнаем.
Интересно, в конечном итоге останется ли хоть одна международная нефтяная компания, которая бы не платила деньги отцам-основателям нашего государства?
Источник: Газета "Голос Республики" №18 (149) от 21 мая 2010 года
