Дело было в Алматы. В конце ноября прошлого года глубокой ночью по пустынному проспекту Раимбека неслась в крайнем левом ряду «Тойота-Камри». Мало того что водитель нарушал скоростной режим - он управлял машиной без водительских прав, которых незадолго до этого лишился за управление автомобилем в нетрезвом состоянии.
На перекрестке улиц Раимбека и Туркебаева в районе пешеходного перехода машина сбивает переходящего дорогу человека. Удар был настолько сильным, что пешеход отлетел на 50 метров по ходу автомобиля. От полученных травм пешеход скончался на месте. Водитель, посчитав, что в половине пятого утра проще простого остаться незамеченным, скрывается с места преступления.
В принципе ему это удалось, и если бы не одна мелочь, то, видимо, никто так и не узнал бы, кто стал виновником смерти ночного пешехода. Дело в том, что, выйдя из машины, водитель обнаружил, что на машине нет бампера, который после удара остался на месте происшествия вместе с номерным знаком. Что делает в этом случае «тертый» человек, знающий как нужно в таких случаях поступать «по понятиям»? Звонит знакомым, чтобы они привезли деньги, с которыми едет «разводить», что называется, по горячим следам. Похоже, именно так и сделал наш лихач, потому что он вызвал своего друга и сестру, и они вместе поехали на место происшествия.
Есть косвенные признаки, позволяющие предполагать, что «развести» все же удалось - уголовное дело по данному ДТП не было возбуждено. Другой момент — в кармане погибшего прибывшие на место происшествия полицейские находят телефон, в котором были номера родителей, родственников. Но никто не позвонил им. Почему? Не потому ли, что они могли помешать «нужному» расследованию?
Человек, лишенный прав за вождение в нетрезвом виде, совершает ДТП. Первое, что приходит на ум, — а не был ли он пьяным и в ту ночь? Дознаватель должен выяснить это. Однако в имеющихся материалах нет акта медицинского освидетельствования водителя. Почему? Одно из объяснений — водитель все же был подшофе.
Еще один момент: рядом с местом происшествия СТО, где были люди, которые, учитывая отличную освещенность, могли видеть происшедшее. Но их никто не опрашивал.
Согласитесь, эти и ряд других странностей в деле заставляют подозревать, что дознаватель достаточно «творчески» подошел к расследованию данного происшествия.
Кроме того, имеется трассологическая экспертиза, согласно которой водитель не располагал технической возможностью избежать столкновения с пешеходом. Это серьезный довод в пользу водителя. Но при этом было существенное превышение скорости (погибший улетел аж на 50 метров), было бегство с места происшествия, наконец, он просто не оказал первой помощи, не вызвал врачей — а ведь, возможно, именно этого не хватило, чтобы человек остался жив.
Однако дознаватель берет заключение экспертов за основу и отказывает в возбуждении уголовного дела. В своем постановлении он так и пишет: «Данное происшествие произошло по неосторожности самого пешехода... нарушивший требования п.п.3.3 и 3.5 ПДД РК, что повлекло причинению смерти самому себе» (орфография сохранена).
Поясним, что по версии дознавателя, вина пешехода состоит в том, что он переходил улицу не по самому пешеходному переходу, а в 6,5 метра от него, о чем свидетельствуют осколки стекол и обломки деталей кузова, найденные на этом расстоянии от перехода. По версии же потерпевшей стороны, столкновение произошло именно на пешеходном переходе, где и остался лежать фрагмент бампера.
В этом случае нельзя исключать, что стекла и фрагменты кузова были перенесены за шесть метров до пешеходного перехода кем-то из тех, кто был заинтересован в том, чтобы схема происшествия выглядела не в пользу пешехода.
И абсолютно не выдерживает никакой критики версия дознавателя, что пешеход от удара автомашины отлетел на 50 метров, причем при этом «спланировал» в сторону на семь (!) метров. И это при том, что машина ударила пешехода левой стороной, а пешеход отлетел на семь метров в правую сторону. Никак не вяжется это все с досудебным оправданием ночного лихача.
Даже если отбросить все наши подозрения и предположить, что расследование было проведено абсолютно честно, то формально виновных в этом трагическом происшествии все равно двое: пешеход и водитель. И это очень принципиально. Потому что в этом случае предполагается процесс выяснения степени вины каждого, а это возможно только в суде. Но дознаватель, отказав в возбуждении уголовного дела, продемонстрировал свою явную предвзятость.
К слову сказать, я показал материалы этого дела знакомым адвокатам. Все они как один уверены, что дознавателю заплатили деньги за прекращение дела. При этом они в один голос напомнили, что помимо взятки был еще один способ не доводить дело до суда — это примирение с потерпевшей стороной. Однако в данном случае примирения не было. Более того, потерпевшая сторона, вопреки уговорам со стороны дознавателя настаивала на возбуждении уголовного дела и наказании человека, сбившего родственника.
Предвзятость в действиях дознавателя была признана прокуратурой, которая отменила постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и направила дело на дополнительную проверку. Но проверку осуществлял... тот же дознаватель. Понятно, что, проверив самого себя, он не нашел оснований для возбуждения уголовного дела.
Сегодня материалы по этому ДТП переданы в архив. Родственники безуспешно пытаются добиться справедливости. Дознаватель ушел на повышение, а наш лихач на «Тойоте-Камри» продолжает рассекать по улицам Алматы. Видимо, до следующего ДТП. И видимо, нам следует молиться, чтобы следующими их жертвами не стали мы и наши родственники.
А вот теперь порассуждаем о коллизиях нашего правосудия. Для чего сравним описанную выше историю с другим очень похожим ДТП на баканасской трассе, где другой водитель тоже ночью сбил пешехода и тоже со смертельным исходом. Думаю, читатель уже догадался, что разговор о ДТП с участием правозащитника Евгения Жовтиса.
И там и тут пешеход оказался на проезжей части дороги. Правда, если в Алматы это было на хорошо освещенной улице и в непосредственной близости от пешеходного перехода, то у Жовтиса ситуация была совсем иная: никаких фонарей, глухая степь и никаких пешеходных переходов.
За рулем «Тойоты-Камри» находился человек, предположительно, пьяный, без прав на управление автомобилем, который к тому же серьезно превысил установленную скорость (даже по версии дознавателя, она была 70—80 км/ч при разрешенной 60). Жовтис же ехал с дозволенной скоростью, имея при себе водительские права.
Водитель «Тойоты-Камри», сбив человека, не остановился, не предпринял попытки оказания потерпевшему первой медицинской помощи, не вызвал полицию, он скрылся с места происшествия, оставив умирать человека на дороге. Жовтис, напротив, после столкновения предпринял попытки оказать помощь, вызвал скорую помощь и полицию.
Водитель «Тойоты-Камри» не достиг примирения с пострадавшей стороной, не компенсировал моральный и материальный ущерб, более того, пострадавшая сторона продолжает настаивать на возбуждении против него уголовного дела. Жовтис же примирился с пострадавшей стороной, каковой в суде признана мать погибшего. Более того, она лично в суде заявила, что простила Жовтиса и ходатайствовала о прекращении уголовного дела против него.
Как видим, две совершенно разные ситуации. Казалось бы, оснований для возбуждения уголовного дела куда больше против водителя «Тойоты-Камри». И напротив, как свидетельствует практика подобных происшествий, в случае с Жовтисом, где было достигнутого примирение, уголовное дело вообще могло не возбуждаться.
Однако на практике мы видим совершенно другое: против водителя «Тойота-Камри» даже не возбуждают уголовного дела, а против Жовтиса — и уголовное дело, и суд с однозначно обвинительным характером, и строгое наказание (четыре года колонии при пяти максимально возможных).
Кто-то скажет, что нельзя сравнивать эти два дела. Мол, в первом случае откровенный «развод» и вообще-то по дознавателю плачут тюремные нары, а в случае с Жовтисом все правильно: вот так и должно быть на самом деле.
Я бы мог согласиться с этой логикой, если в деле Жовтиса не было бы точно таких же «странностей» и натяжек следствия, какие мы видели в деле по описанному выше ДТП на проспекте Раимбека. Однако работа следствия в деле Жовтиса еще более тенденциозна.
Я уже неоднократно описывал эти «художества»: скажем, когда следователь, подгоняя нужный ему для обвинения результат экспертизы, «забил» в техзадание экспертизы нужную ему цифру, взятую абсолютно «от фонаря». Это вообще-то называется должностным подлогом. Но суд спокойно «проглатывает» дезу и, более того, на ней строит свое обвинение.
То есть по большому счету разница между этими двумя делами в том, что в одном случае следователь работает на свой карман, а в другом это делается по заказу начальства. В одном случае коррупция, в другом — политика. На этом различия заканчиваются. Все остальное похоже, как две капли воды: подлог, передергивание фактов, обман, фальсификация, умолчание. Правосудием здесь не пахнет по определению.
Примечание: Если у кого-то возникнут сомнения в подлинности описанных событий, я готов предоставить имена и фамилии фигурантов этой истории.
РеспубликаКЗ
