Я понимаю, почему нагнетание страха началось именно сейчас, когда в стране всё относительно благополучно. Стареющий президент (Назарбаев), которого даже за глаза теперь называют не Папой, а Дедушкой, заставляет подросшее поколение чиновников задумываться о том, что же будет после того, как он окончательно отойдёт от власти.
Теперь, когда прокуратура официально предъявила обвинения и первые двенадцать из длинного списка обвиняемых по делу БТА банка ожидают суда, настало время поговорить о том, какие встречные обвинения я мог бы предъявить людям, развязавшим эту авантюру. Если отбросить прокурорские эпитеты о преступном сговоре, претензии в адрес меня и моих бывших коллег заключаются в том, что мы вкладывали привлечённые нами же деньги в высокодоходные проекты за пределами Казахстана, в результате чего чиновникам после захвата банка досталось меньше того, на что они рассчитывали. На фоне публикуемых цифр мои личные потери могут показаться совершенно незначительными. Меня лишили работы, дома, репутации и, в какой-то мере будущего, поскольку независимо от последующего развития событий фигурирование в списках Интерпола, карьеру финансиста никак не красит. Тем не менее, мои основные претензии к чиновникам отнюдь не имущественного характера.
Главная моя претензия заключается в том, что с их подачи в стране целенаправленно нагнетается позабытая со времён Советского Союза атмосфера страха и беззащитности человека перед системой. Страх – одна из самых ядовитых эмоций. Он легко и исподволь пропитывает все уровни нашей жизни и становится её новой нормой. Незаметно для себя мы начинаем рассказывать анекдоты только на бытовые темы, улыбаться ГАИ-шнику, и к власть имущим одноклассникам обращаться только по имени-отчеству, и оппозиционные газеты обходить стороной.
Для страха нет надёжного противоядия. Он разрушает логику, искривляет мораль, разъедает сознание человека, лишая его человеческих черт. Мне не в чем упрекнуть своих друзей и знакомых, но с момента моего отъезда их круг резко сократился, а те, что остались, большей частью избегают переписки и разговаривают по телефону короткими напряжёнными фразами. Я сам прошёл через это и потому понимаю их, как никто другой. Они боятся не за себя, а за близких, за тех людей, за которых они в ответе. Нам кажется, что такой страх… благороднее, что ли? На самом деле нет. Он просто больше оправдывает в наших собственных глазах.
Страх удивительно живуч, он как плесень может годами дремать в сухих спорах, чтобы снова ожить и начать расползаться при благоприятном стечении обстоятельств. Почти три поколения отделяют нас от ужасов 37-го года, но при первых признаках усиливающегося государственного беспредела мы с удивлением открываем в себе навыки, о существовании которых раньше и не подозревали. Мы ведём разговоры, только на природе (лучше у речки), и батарейку из телефона вынимаем, и музыку включаем, и говорим иносказательно, и ключевые имена пишем на черновике, и бумаги только в шредер. И, не смотря на это, всё равно боимся, потому что дедовская фраза «Везде уши!» с развитием техники приобрела поистине буквальный смысл.
Страх закрывает человеку дорогу к счастью. Он отравляет радость ожиданием неминуемой расплаты. Он тянет нас вниз, коверкая причинно-следственные связи, заставляя стучать по дереву и сплёвывать через левое плечо. В какой-то момент нам начинает казаться, что как только мы по рассеянности перестанем бояться, с нами тут же случится что-то страшное. От этой мысли всего полшага до убеждения, что пока мы боимся, ничего страшного с нами случиться не может.
Страх, как государственная политика, аморален вдвойне. Он разлагает общество на десятилетия. За годы, прошедшие после развала Союза, уже и Интернет появился, и по миру поездили, и советское прошлое привыкли вспоминать только на 9 мая, а вот началась борьба с коррупцией, и полезли из сырых щелей скользкие чешуйчатые призраки. Сначала появляются внешне безобидные «мне дела нет» и «моя хата с краю», но следом за ними уже напирают уродливые твари доносов и предательства. Авторы японской системы менеджмента «кайдзен» выяснили, что для того, чтобы победить страх подчинённого перед начальником компании нужно как минимум десять лет. Чтобы победить страх перед системой нужно несколько поколений.
Я понимаю, почему нагнетание страха началось именно сейчас, когда в стране всё относительно благополучно. Стареющий президент, которого даже за глаза теперь называют не Папой, а Дедушкой, заставляет подросшее поколение чиновников задумываться о том, что же будет после того, как он окончательно отойдёт от власти. Подойти к этому событию неподготовленным значит обречь себя на верную политическую смерть. Одиночки начинают примыкать к группам, а группы воевать между собой за сферы влияния. И в этой борьбе неоспоримое преимущество у тех, кто уже стоит у властных рычагов. Они сделали ставку на страх, не осознавая всех губительных последствий такого подхода.
Дело в том, что страхом невозможно управлять. Спущенный с цепи он как радиация поражает в равной степени и жертв, на которых был направлен, и тех, кто его выпустил. Им тоже страшно. Страшно премьеру потерять своё кресло. Невесёлая статистика его предшественников (Кажегельдина, Балгимбаева, Ахметова) не оставляет ему надежд на продолжение политической карьеры. А откровенная неспособность правительства управлять кризисной ситуацией делает премьера лёгкой мишенью даже для его доброжелателей. Беззаветная преданность президенту и раньше никому не служила надёжной опорой, а теперь в условиях тотальных репрессий и слабеющего влияния отца-основателя может запросто стать отягощающим фактором. Кроме того, наезды премьера на прочие властные группировки гарантируют ему тёплую встречу на выходе из Дома правительства. Я думаю, лучшим вариантом для Карима в случае потери власти может стать жизнь вдали от родины. Это страшно и не может не занимать мысли премьера.
Страшно и Келимбетову, который пошёл ва-банк, сделав ставку на тандем премьера с Кулибаевым. Резерв его непотопляемости уже исчерпан, а авторство в захвате банков и растрате половины Нацфонда может потянуть на что-то более серьёзное, чем общественное порицание. Я думаю, страшно и профессиональным финансистам, не успевшим вовремя спрыгнуть с разгоняющегося поезда и теперь вынужденным нестись в нём к неминуемой развязке. Как у любых профессионалов, их опыт всегда будет востребован на рынке, вопрос только в том, насколько им удастся отмежеваться от обвинений в соучастии.
Мне очень хотелось бы в завершении статьи опубликовать универсальное средство от страха, но, к сожалению, его не существует, также как не существует универсального рецепта счастья. Страх у каждого из нас свой, и преодолеть его мы можем только в схватке один-на-один. Очень хорошо об этом написано у Коэльо в Дневнике Мага. Из всех найденных в интернете цитат мне больше всего понравилась вот эта: «Страх как самогипноз проявляется в том, что человек сам внушает себе некий предел, до которого он может собой распоряжаться, а после которого - нет. Всё, что находится за этим пределом, человек по собственной воле отдаёт на откуп чудовищу, способному пожрать его в великих муках». Мы не можем полностью уничтожить страх, но в наших силах раздвинуть эти пределы, которые существуют в нашей собственной голове. Чем дальше мы их отодвинем, тем больше места в нашей жизни будет для нас самих и для тех, кто нам дорог.
И закончить мне хочется цитатой Френка Герберта из «Дюны»: «Страх убивает разум… Я смотрю в лицо моему страху, я дам ему овладеть мною и пройти сквозь меня, я обернусь и посмотрю на тропу моего страха. Там, где прошел страх, не останется ничего лишнего. Там где прошел страх останусь только я».
Блог Романа Солодченко, Председателя Правления БТА Банка, национализированного правительством Казахстана в феврале 2009 года.
