Объективную динамику отношения казахстанцев к советскому наследию проследить непросто — социология в Казахстане не располагает данными по годам. Но это не помешало корреспонденту «Власти» Алексею Токареву изучить отдельные «срезы».
В 2009 году в рамках исследования «Евразийский монитор» жителей постсоветского пространства просили оценить конкретные исторические события и политических деятелей в их стране. Руководитель исследования в РК президент общественного фонда «Стратегия» Гульмира Илеуова описывает отношение казахстанцев к советской истории как «очень хорошее, не имеющее отторжения. Парадигма восприятия, заложенная советской историографией, сохраняется. Точки преткновения между новым и старым видением — коллективизация и индустриализация (пятая часть опрошенных выражает как положительные, так и отрицательные оценки)».
Участие казахов в Великой Отечественной войне посчитало важным лишь 0,5% опрошенных (вопрос был открытым). Все ответы, кроме создания независимого Казахстана в 1991 году (16,5%), находились ниже уровня статистической погрешности. Иные цифры наблюдались в категории «Эксперты»: 18,7% признавали важность обретения суверенитета, 18,5% — вклад казахов в общую победу, 18,3% — создание экономической базы страны в советский период.
Три четверти опрошенных говорили о позитивном отношении к многолетнему главе Казахской ССР Динмухамеду Кунаеву и лишь 46% — к участнику Временного правительства и председателю Алашской автономии Алихану Букейханову. Этничность явным образом влияла на мнение респондентов. Госпожа Илеуова подчеркивает, что «русские и представители других этнических групп демонстрировали высокий уровень знания исторических персонажей советского периода, но в два-три раза чаще, чем казахи, говорили о своем незнании деятелей Казахстана разных периодов его истории. Четверть русских и лишь 8% казахов не знали Амангельды Иманова (участник восстания 1916 года, сторонник советской власти. —„Власть“), 38% русских и 17% казахов — Алихана Букейханова. Среди казахов несколько больше не знающих об освоении целины — 9%, среди русских — 4%; среди русских больше не знающих о Желтоксане (массовые протесты и столкновения студентов с советскими войсками в 1986 году. — „Власть“) — 7%, среди казахов — 4%. Абсолютно позитивно оценивается обретение независимости: казахи — 94%, другие этносы — 81%, русские — 76%. Наибольший разброс мнений в этническом разрезе связан с оценкой Желтоксана. Две трети казахов считали его позитивным, треть русских — негативным, четверть — позитивным, остальные либо затруднились с ответом, либо имеют нейтральное отношение».
В 2011 году «Евразийский монитор» спрашивал казахстанцев, где они хотели бы жить, предлагая в качестве альтернатив ЕС, СНГ, возрожденный СССР и собственно Казахстан. 46% казахов остались бы жить в своей стране, а 32% русских переехали бы в объединение трех славянских государств с примкнувшим к ним Казахстаном. Эти же альтернативы сохраняли первенство и без учета этнических различий: 33% опрошенных — за современный Казахстан, 21% — за объединение России, Украины, Белоруссии и Казахстана. Родиться заново в Советском Союзе хотели 15% респондентов, а в ЕС — меньше всех — 10%.
История XX века начинается для казахстанцев с восстания 1916 года, когда народы Средней Азии выступили против их направления на тыловые работы в разгар Первой мировой войны. «Киргизия назвала 2016-й годом столетия геноцида киргизов Российской Империей, а мы — нет. События 1916 года в Казахстане не персонифицированы, — объясняет Гульмира Илеуова. — Нынешним националистам сложно найти фигуру, которую они поднимут на свой флаг. Отношение к руководителю восстания Амангельды Иманову по-прежнему советское: борец с царским режимом и сторонник Советов».
Важнейшие события после восстания — революции 1917 года, создание Алаш-ординской автономии, коллективизация и голод, репрессии, война, открытие космоса, ядерные испытания на Семипалатинском полигоне, освоение целины, Желтоксан и независимость. Отсутствие непредсказуемости прошлого в стране собеседники «Власти» объясняли двумя причинами: национальным характером и изменениями внутри исторического сообщества. Политолог Марат Шибутов перечисляет три национальные черты казахов: «Фатализм, оптимизм и прагматизм. Каждый казах должен знать семь поколений своих предков — история страны воспринимается через историю семьи. У нас бытовое, органичное понимание истории, которое не предполагает политической дискуссии. Казахстан — страна, в которой прошлое не имеет значения. У нас даже реконструкторов фактически нет. Политики и общество обсуждают только настоящее и будущее».
Доктор исторических наук Гульнара Дадабаева говорит о двух группах казахстанских историков. Как и во всех постсоветских республиках, «в 90-е активно развивалось националистическое направление с темами голодомора и Алаш-орды. На отрицании наследия Советской и Российской империй эти историки активно продвигали тему самобытности Казахстана. Один коллега даже вел спецкурс „Методы колонизации Российской Империи“, была защищена диссертация „Обрусительная политика Российской Империи“. У нас активно поднимали тему Туркестанского легиона вермахта, бойцы которого набирались из этнических узбеков, таджиков, туркмен, казахов и киргизов. Вопрос оказался слишком неоднозначным: с одной стороны, антисоветчик Мустафа Шокай боролся за независимость Казахстана, с другой — его имя было связано с фашистской Германией. Тему быстро закрыли. Казахи — мудрый народ, который понимает, что от прошлого отказываться нельзя. Сейчас тренд задают более умеренные коллеги, которые исследуют историю во всей ее полноте».
Доктор исторических наук Айболат Кушкумбаев уточняет: «С 1989 года внутри исторического сообщества начался крен в восприятии СССР как государства, которое принесло немало бед казахам. В казахских медиа появился дискурс о том, что Казахстан участвовал во Второй мировой войне не добровольно, а как часть Советской империи. Но в стране много людей, которые только позитивно воспринимают подвиг Панфиловской дивизии и Великую Отечественную войну. В целом они воспроизводят советские пропагандистские штампы об угрозе фашизма и подвиге народа».
В отличие от России в Казахстане историю не эксплуатирует большинство политических партий. Программы шести партий, допущенных к досрочным парламентским выборам в марте 2016 года, упоминаниями о советской ностальгии не пестрели. Исключением стали коммунисты. Обрушившись на «вульгарные западные ценности», Коммунистическая народная партия Казахстана являла себя «партией ленинского типа», напоминая избирателю о «стройном и последовательном учении» научного коммунизма. Партия цитировала Карла Маркса, утверждала, что «западная культура приспособилась к низменным инстинктам», и на двух из 17 страниц программы описывала, как употребление фастфуда «может негативно отразиться на поколенческом генотипе». Правящая партия «Нур Отан» максимально была настроена на поддержание рейтинга своего основателя. Название партии в программе встречалось 30 раз, упоминания фамилии и титулов главы государства — 59 раз, название страны — 68 раз.
Из 62 дат новейшей истории страны в зале независимого Казахстана Центрального исторического музея Алматы 14 связаны с президентом. Фактически нет ни одного стенда без изображения господина Назарбаева: деньги, ордена, государственные символы, шевроны, военная присяга. Даже рисунки архитектурного символа столицы «Байтерека» сделаны его рукой. Символика «Нур Отана» — тоже часть экспозиции. Приоритеты внешней политики определяются фотографиями президента с лидерами конкретных государств — Борисом Ельциным, Цзян Цземинем, Джорджем Бушем.
Нурсултан Назарбаев лично открывал недавно основанный Военно-исторический музей в Астане. Сразу на входе становится понятно: Советский Союз — безусловная часть исторического наследия Казахстана. Солдаты в новой «цифровой» форме маршируют на экранах, стоящих на граните с изображением памятника 28 панфиловцам в Алматы. Картины батыров с луками на конях соседствуют с портретами женщин и мужчин со звездами Героев Советского Союза, моряками и миротворцами независимого Казахстана.
Прямо на входе в музей расположена звезда, находящаяся в перекрестии знамен, одно из которых — советское, с серпом и молотом. От любых вопросов о преемственности красной советской звезде экскурсоводы уходят, хотя и у них, и у офицеров ВС поверх форменных галстуков размещается именно красная звезда, в центре которой — золотое солнце и парящий беркут. Относительно звезды никакой определенности нет: то ли это символ добрых отношений с народами всех пяти континентов (такое объяснение дается в Музее первого президента), то ли обозначение той самой счастливой звезды, которая была путеводной для кочевников (в трактовке одного из казахстанских школьников). В любом случае красные звезды присутствуют на знаменах частей, флагах видов и родов войск, министра обороны, НГШ, на парадной форме офицеров. На флаге сил воздушной обороны, объединяющих ВВС и ПВО, те же разделенные пропеллером крылья, что были и у ВВС СССР. Если внимательно считать звезды, на парадной форме сухопутных войск в Национальном музее найдется семь золотых и четыре красные без учета погон. Красные звезды можно видеть и на советских паровозах серии ЭШ на постаментах, и на действующих электровозах ВЛ-80.
С одной стороны, казахстанская армия в конце 90-х частично перешла на американскую иерархию званий: офицеры остались с советскими наименованиями, сержантов разбили на три класса, к которым добавили приставки «штаб-» и «мастер-», советский институт прапорщиков упразднили, но их американский аналог (уоррент-офицеры пяти классов) не ввели. «Товарищи офицеры» стали «господами». Как говорит Марат Шибутов, «от НАТО переняли институт региональных командований, бригадный принцип формирования ВС. Некоторое время существовал Комитет начальников штабов. Но сержанты остались советскими — с явно заниженным социальным статусом внутри армейской иерархии, хотя их и назвали и обучили на американский манер». Политолог Эдуард Полетаев, три года служивший старшим лейтенантом в ВС, объясняет переименование армейских званий необходимостью повысить престиж сержантской службы и «освободить офицеров от технической работы, увеличив интеллектуальную». С другой стороны, армейская парадная форма в целом напоминает советскую. На тулье фуражки офицера ВВС видны привычные крылья со звездой над ними. Кокарда похожа на советскую (форма проводников тоже сохранила прежние кокарду и эмблему — перекрещенные молот со штангенциркулем и крылья, разделенные колесом). И аксельбант, и поясной ремень с бляхой, и классические четыре общевойсковые пуговицы, и двубортный китель у моряков — все они вышли из советской «шинели». Из нововведений — золотистый узор вдоль погон и латинские литеры KZ на обоих воротниках кителя.
Главный зал второго этажа открывает голограмма вечного огня с надписью «Память вечна». Великая Отечественная война таковой для казахстанцев и остается, не превращаясь во Вторую мировую или Советско-германскую, как в иных постсоветских республиках. Справа от входа представлены оригинальные знамена советских частей, центральное место занимает копия Знамени Победы. Под стеклом размещены приказы о присвоении звания героя Советского Союза панфиловцам Ивану Шадрину и Дмитрию Калейнику, проржавевшая пулеметная лента, найденная в Сталинграде, ордена Красного Знамени и Отечественной войны I степени. Учебник «История Казахстана» отчетливо поясняет девятиклассникам, что «со стороны СССР война носила справедливый, оборонительный характер. Германия же вела захватническую, несправедливую войну». «Великая Отечественная — это прежде всего патриотическая война, именно так говорю я своим студентам», — уверяет доцент университета КИМЭП Дидар Кассымова. Восемь из 26 кавалеров высшего ордена «Народный герой» — ветераны Великой Отечественной.
Коллега Кассымовой по КИМЭПу Ныгмет Ибадильдин, начинающий разговор с фразы «Советский Союз — тюрьма народов, принесшая миллионы трупов», считает, что тема советского наследия замалчивается. «Ностальгия перекрывает память о репрессиях, — утверждает господин Ибадильдин. — Чтобы не было, как на Украине, большого конфликта между просоветским и антисоветским нарративами, которые здесь относительно мирно сосуществуют, мы про это не говорим». В коридоре КИМЭПа висит старый советский стенд с фотографиями сотрудников-фронтовиков. Господин Ибадильдин, настаивающий на правильности термина «Вторая мировая» вместо «Великая Отечественная», признает, что уважает участников войны. «У меня все старшие родственники воевали — те, кто не умер в период голода. Конечно, мы поздравляем ветеранов с 9 Мая, а не со 2 сентября».
В рамках Великой Отечественной у казахстанцев есть несколько исторических образов: тыл (Казахстан — фронту), Брестская крепость, в которой служили казахи (один из них, Габбас Жуматов, который должен был демобилизоваться ровно 22 июня 1941 года, жив), подвиг бойцов 316-й Панфиловской дивизии под Москвой. Экспозиция в музее ограничена Сталинградской битвой.
Подводя к центральной диораме, экскурсовод предупреждает: «Здесь гостям из России не очень нравится». На созданном мастерами Студии имени Грекова изображении красное знамя над Рейхстагом поднимает лейтенант Рахимжан Кошкарбаев. Круп лошади статуи Вильгельма, к которому Михаил Егоров и Мелитон Кантария под командованием Алексея Береста прикрепят знамя №9 Идрицкой дивизии в первый раз — еще до купола Рейхстага — невнятно прорисован сзади. Экскурсоводы рассказывают, что именно казах Кошкарбаев вместе с татарином Григорием Булатовым первыми подняли флаг над Рейхстагом, что «даже ваши историки доказали». Доподлинно известно, что пара Кошкарбаев-Булатов разместила один из первых флагов на ступенях здания. В Национальном музее Казахстана подпись под копией Знамени Победы гласит, что оно было водружено «Кошкарбаевым и Булатовым над Рейхстагом в Берлине», аудиогид заверяет, что «над воротами Рейхстага», экспозиция алматынского центрального исторического музея — «на втором этаже здания». В справке Института военной истории МО РФ, которая в музее в Алматы хранится под стеклом, говорится, что над Рейхстагом было поднято «около 40 знамен», но «подвиг лейтенанта Кошкарбаева имеет документальное подтверждение».
Выпускник военного вуза столицы с гордостью рассказывает о борьбе за первенство водружения главного символа Победы: «У нас есть легенда, что однажды на юбилейном параде Кантария держал в руках полковой штандарт. К нему подошел Кошкарбаев, знамя отнял и остался с ним стоять. А Кантария ничего не ответил и вообще покинул строй». Еще один случай борьбы за собственное национальное внутри общего советского описан в «Истории Казахстана: 1914–2004»: «Долгие годы считалось, что первый воздушный таран совершил Н.Гастелло... исследователи доказали, что первым такой подвиг совершил экипаж А.Маслова. В его составе был и наш соотечественник Бактораз Бейсекбаев». В методическом пособии для учителей истории в девятом классе образовательная задача урока «о вступлении Казахстана в войну» — ознакомить «учащихся с героизмом казахстанцев в боях за Москву, Ленинград, на других участках фронта». Иллюстративный материал к уроку — портреты героев Советского Союза — казахов.
Центральное место в галерее Военно-исторического музея Астаны занимает портрет Сагадата Нурмагамбетова, участника войны и первого министра обороны независимого Казахстана. Его мундир генерала армии СССР с медалью «Золотая звезда» и орденом «Народный герой» за номером один хранится в Военном музее Алматы.
В зале Великой Отечественной — экспонаты, посвященные войне в Афганистане. Про нее экскурсоводы повторяют: «Это была миротворческая операция». Пожелавший остаться неназванным сотрудник музея объясняет: «Вы же видели на входе цитату Елбасы: „Независимость мы получили благодаря мудрости и уважению к предкам“. То есть без войн. Мы обязаны рассказывать посетителям, что Казахстан всегда стремился к миру». В непубличных разъяснениях для экскурсоводов указывается на необходимость подчеркивать участие казахов в «выполнении интернационального долга», рассказывая, например, о «легендарном майоре Борисе Керимбееве... Ахмад Шах Масуд предлагал за его голову миллион долларов».
По ключевым словам «Казахстан», «учебник», «история» и «XX век» поисковая система национальной библиотеки выдает девять книг на русском языке: восемь школьных учебников и один вузовский. В учебнике «История Казахстана (начало XX века — настоящее время)» в параграфе «Карательные меры царского правительства против участников восстания 1916 года» указывается: «Тысячи повстанцев прошли школу вооруженной борьбы против оснащенной современным оружием российской армии... Впервые за многие годы колониального порабощения казахи осознали общность национальных интересов, ощутили собственную значимость в качестве силы, способной и обязанной противостоять колониальной экспансии». Как говорит социолог Илеуова, авторы этого учебника ставят целью «представить историю Казахстана в XX веке как состоящую из этапов национально-освободительной борьбы казахов за установление собственной государственности. Наши данные и мои обсуждения со студентами показывают, что именно такое восприятие истории не сформировалось. В Казахстане удалось избежать крайностей и резких изменений при формировании картины мира населения».
В учебнике «История Казахстана» для девятого класса школьники прочтут, что после распада СССР «Казахстан провозгласил курс на построение гражданского общества и правового государства, выразив решимость покончить с произволом и беззаконием тоталитарного прошлого». В «Рассказах по истории Казахстана» авторы сообщают пятиклассникам, что в 1991 году «народ достиг многовековой мечты. Казахстан стал независимым государством. Период от 1917 до 1991 года является сложным и противоречивым в истории нашего народа».
Вместо классических советских строк «в 4 часа 15 минут без объявления войны Германия напала на Советский Союз» с точностью до минут указывается начало другого мероприятия: «10 декабря в 15:00 местного времени во Дворце республики в Алматы прошла инаугурация Президента». Авторы учебника «Новейшая история Казахстана» активно критикуют идеологический подход к истории и советскую историографию, но напоминают детям: «Граждане СССР честно трудились, беззаветно любили Родину и верили в идеалы. Именно героизм и самопожертвование советских людей спасли весь мир от фашистской агрессии гитлеровской Германии».
В тексте вузовского учебника «История Казахстана» Вторая мировая упомянута единожды. Последняя военная дата в тексте — 12 февраля 1943 года (солдат вермахта рассказал о подвиге панфиловцев в казахстанской газете). Фоном упоминается Сталинград. Тегерана, Прохоровки, Ялты и Потсдама здесь нет. Периоду от 1917-го до 1920-го посвящено восемь дат. В «Истории Казахстана: 1914–2004» — шесть страниц о Желтоксане, девять — о Великой Отечественной войне и десять — о голоде 30-х годов и коллективизации.
Первое, что видят посетители мемориального комплекса «Акмолинский лагерь жен изменников Родины» («АЛЖИР»), — теплушка 1927 года постройки, про которую на трех языках написано, что это «сталинский вагон, в котором со всех концов СССР везли заключенных». Подчеркивается, что «музей памяти жертв политических репрессий и тоталитаризма был создан по инициативе первого президента». На одной из стен цитата господина Назарбаева свидетельствует о явной необходимости отличать «черное пятно большевизма», принесшее трагедию, «которую в течение века мы не забудем», от всего советского строя. День памяти жертв политических репрессий был установлен указом президента в 1997 году.
Айболат Кушкумбаев вспоминает о методах утверждения советской власти: «Практически всю нашу интеллигенцию, которая сформировалась в конце XIX — начале ХХ века, советская власть расстреляла. Массовые репрессии затронули даже тех, кто был полностью лоялен коммунистическим идеалам. Конечно, есть люди, которые помнят 250 лет колониального господства России и считают государствообразующим этносом казахов».
Сотрудник мемориального комплекса АЛЖИР Гульжан Бауржанова рассказывает школьницам на экскурсии, что женщин из дома увозили обманным путем, обещая встречу с мужьями. Девочки смотрят на подлинную дверь следственного изолятора из Алматынской тюрьмы НКВД и охают, когда слышат, что узниц сажали надолго на высокий стул, после чего у них лопались капилляры. «Они одевались красиво и целовали на прощание детей. Детей воспитывали в рамках советского патриотизма, —говорит экскурсовод, — их учили ненавидеть своих родителей, которых называли врагами народа».
Госпожа Бауржанова поясняет: «В экскурсиях с детьми мы стараемся не делать акцент на преступлениях сталинизма и отождествлять его не в целом с советским, а именно с режимом 30-50-х годов, иначе дети выйдут от нас с негативным и неправильным отношением к истории. Но с учетом того, что центр подавлял национальную культуру и после смерти Сталина, мы можем назвать этот режим советским».
«Гибель нации», аналог украинского голодомора, в музее также представлена в экспонатах. Гульжан Бауржанова говорит, что нынешние официальные цифры в 2 млн 300 тыс. не соответствуют новейшим исследованиям, поднимающим планку жертв голода до 4 млн. «Голод после Первой мировой был порожден объективными обстоятельствами. Голод 1931–1933 годов явился результатом политики уничтожения кулачества как класса и коллективизации».
Профессор Кушкумбаев соглашается: «Наши историки, которые профессионально занимаются темой голодомора, прямо говорят, что это был геноцид казахов со стороны советского правительства». «В советское время я пыталась рассказать на уроке истории, как во время голода мою бабушку продали в десять лет. Слава Богу, не съели. Семья и выжила только благодаря тому, что ее муж взял на себя обязательства. Похожие истории есть во многих семьях. Но тема голода в школах замалчивалась», — говорит Дидар Кассымова.
Нельзя сказать, что дискурс о репрессиях, коллективизации и «Великом голоде» занимает центральное место в отношении советского нарратива. С одной стороны, его активно используют националисты. В 2014 году накануне Дня Победы в интернете появились плакаты с лицами казахов и подписью «За три-четыре года до войны СССР поголовно уничтожил наших лидеров и обезглавил наш народ». С другой — власти мягко купируют слишком активное обсуждение подобных тем, стараясь соблюдать межэтнический мир. «В Казахстане все сильно перемешано, —говорит Марат Шибутов. — Одних представителей местной элиты сажали другие. А потом те, кого посадили, давали показания на тех, кто их сажал, и все менялись местами, если не расстреливались. Поэтому исторических проблем между родственниками тех, кто сажал и кто сидел, просто нет — все понимают, что от огласки всем будет только хуже».
Помимо репрессий и голода одна из сложных тем — ядерные испытания. «Когда я выходила замуж в Алматы, слышала, что у нас все парни в Семипалатинске уроды, дескать, я специально приехала в поисках нормальных людей. До сих пор это общее место», — объясняет Дидар Кассымова. С ней соглашается господин Кушкумбаев: «Нельзя сказать ничего однозначного про советский период, даже если взять космос. При всем позитиве в отношении Байконура и первого полета советского человека в Казахстане много говорят и пишут сейчас о вреде от гептилового топлива нашей природе, о высыхании Арала. Испытания на Семипалатинском полигоне отразились не только на экологии и земле, где теперь жить невозможно, но и на людях. Слово „радиация“ для казахов очень страшное».
Семейная комедия «Келинка Сабина-2», собравшая в первый уикенд проката вдвое больше, чем все западные киноновинки, вместе взятые, над самими казахами смеется гораздо сильнее, чем над советским наследием. Фильм сатирически проходится по национальным стереотипам о пунктуальности казахов, проблемам отцов и детей, жизни в ауле и городе и лишь один раз возвращает зрителя к Советскому Союзу, иронично высмеивая «тяжелое советское прошлое бабушки», которую воспитывали в семье комиссарши в черной кожанке и красной косынке. Антагонист здесь красивая девушка, на селе старавшаяся всем угодить лишь для того, чтобы обманом завладеть землей, в которой нашли нефть, и всю ее продать американцам. Все рассказано языком беззлобного лубка.
Другой популярный фильм транслируется в кинотеатрах на казахском с русскими субтитрами. В самом начале героя «16 девушек», селянина Бауыржана, предполагаемые теща и жена высмеивают, ибо ездит он на 21-й «Волге» с советской звездой на решетке радиатора (тот, жених, который всем нравится, конечно, пользуется продукцией немецкого автопрома). Но в итоге окажется, что простак Бауыржан, как Иванушка-дурачок, — человек честный и отзывчивый в отличие от подлеца-яппи на иномарке, а продажа «Волги», на которую он решится со слезами на глазах, даже спасет жизнь больному мальчику.
Айболат Кушкумбаев говорит, что «советская литература постепенно становится историей. Но по телевизору часто показывают „Весну на Заречной улице“ — любимый фильм нашего президента». Среди лидеров продаж книжного рынка — букварь, стихи Агнии Барто, сказки Александра Пушкина и Корнея Чуковского. Наравне с миньонами в Наурыз на главной площади Астаны продают шарики с изображениями героев мультфильма «Маша и медведь», по детскому телеканалу «Балапан» транслируют советские мультфильмы на казахском. Политолог Шибутов говорит, что кондитерские фабрики «Рахат» и «Баян Сулу» по-прежнему «сражаются с российскими производителями в отношении советских брендов („Красная шапочка“, „Буревестник“, „Василек“, „Ласточка“, „Мишка на севере“, „Каракум“)». Его коллега Полетаев подтверждает, что эти фирмы «сохранили советскую рецептуру. Считается, что это тот самый, настоящий, вкус из детства».
Государственный язык в стране один. Русский имеет статус языка межнационального общения, но де-факто в городах является основным (формально согласно ст.7 конституции он «употребляется в государственных организациях и органах местного самоуправления наравне с казахским»). Казахстанское государственное телевидение принципиально двуязычное. После того как новостную программу показывают на одном языке, тот же видеоряд транслируют переведенным на другой, в обязательном порядке дублируя прямую речь спикеров. Президент Назарбаев в публичных выступлениях постоянно переходит с русского на казахский и наоборот. Шестой пункт перечня обязанностей проводника фирменного поезда «Тулпар-Тальго» предписывает «отвечать пассажиру на языке обращения пассажира». При этом в будущем власти однозначно планируют повышать уровень владения казахским. 79-й из 100 шагов в «Плане нации», документе, определяющем стратегическое развитие Казахстана на ближайшие десятилетия, предполагает «поэтапный переход на английский язык обучения в системе образования? — в старшей школе и вузах». В 2015 году министр образования Арыстанбек Мухамедиулы заявил о переходе республики на латиницу к 2025 году. Гульнара Дадабаева уже фиксирует изменения в распространении языков: «Русский пока еще объединяет наше поколение и ассоциируется с Советским Союзом, но мои студенты уже свободно говорят на трех языках — для них лингвистическая идентификация уже не так важна».
Советских праздников в Казахстане формально нет. Новый год встречают вместе с «Иронией судьбы», открывая «Советское шампанское». 23 февраля официально не празднуют, но тех, кто служил в Советской армии, поздравляют. Как говорит Эдуард Полетаев, «в большинстве военных организаций начальство закрывает глаза на то, что мужчины могут сесть и отметить праздник в конце рабочего дня». 8 марта женщины получают цветы, а компании проводят корпоративы. В день полета Юрия Гагарина у казахстанских работников науки свой праздник. 1 мая осталось красным днем календаря, но страна отмечает День единства народов Казахстана, а не день весны и труда. День защитника отечества перенесли на 7 мая — дату образования казахстанской армии. Тогда же бывают и парад с салютом (в 2015 году в честь 70-летия Победы парад прошел 9 мая). День Победы — выходной. Акция «Бессмертный полк», цветы ветеранам, возложение венков к вечному огню, фильмы про войну — традиции празднования мало отличаются от российских. 31 мая — День жертв политических репрессий (в 2007 году у официального названия появилась приписка «...и голода»). Из новых праздников — 6 июля. В Казахстане отмечают День Астаны, совпавший с датой рождения главы государства. Кроме того, у господина Назарбаева есть профессиональный праздник — День президента 1 декабря, который сопровождается салютами и массовыми гуляньями. Спустя 15 дней казахстанцы столь же широко отмечают День независимости. Еще один государственный праздник, посвященный суверенитету, — День конституции 30 августа. Дни знаний, строителей, нефтяников, шахтеров, металлургов, энергетиков, учителей, машиностроителей в казахстанском календаре остались на тех же местах, что и в советском.
Переименования городских топонимов прошли в Казахстане в целом спокойно. Национализация уличных названий споткнулась о мнение местных жителей в 2016 году в Караганде, где они настаивали на сохранении улицы Щорса, и в Кокшетау, где администрация в 2009 году собиралась переименовать улицу имени основателя города Петра Капцевича, лишь девятью годами ранее потерявшую название Сакко и Ванцетти. За последнюю четверть века власти несколько раз объявляли ономастический мораторий. «Жители Петропавловска и Павлодара пока отстаивают исторические названия городов, связанные с Российской Империей. Но национальный состав уже изменился: в Павлодаре русских и казахов почти поровну, —констатирует политолог Полетаев. — Могу предположить, что через 10–15 лет пройдет референдум, и Павлодар станет Кереку, а Петропавловск — Кызылжаром. В Усть-Каменогорске уже сейчас сокращенное название Усть-Каман преобладает над официальным даже в среде русскоязычных. Уральск потихоньку становится Оралом». Социолог Гульмира Илеуова вспоминает: «Когда новый аким в Павлодаре начал резкую казахизацию, русское население отреагировало негативно — мы явно фиксировали падение уровня социального самочувствия. Центр акима убрал, хотя и сняли его за коррупцию, после чего президент несколько раз сказал, что не стоит торопиться с переименованиями».
По понятным причинам Алматы избавился от пяти улиц Ленина, двух Коммунистических и Октябрьских, улиц 60-летия СССР и 60 лет Комсомола, Юных коммунаров, Розы Люксембург, Луначарского, Кирова, Калинина и проч. Улицы героев Советского Союза снайпера Алии Молдагуловой и пулеметчицы Машук Маметовой, панфиловца Бауыржана Момышулы, летчицы Хиуаз Доспановой, репрессированного писателя и председателя совнаркома Сакена Сейфулина, писателя и академика Мухтара Ауэзова сохранились во многих городах республики. Улицы Желтоксан появились в Астане, Алматы, Кызылорде, Шымкенте и Талды-Кургане. Новые улицы по всей стране носят имена известных батыров, ханов, акынов, писателей, биев (судей) и репрессированных в годы «большого террора» общественных и культурных казахских деятелей.
Политика памяти в отношении топонимов оказалась в Казахстане на удивление всеобъемлющей. В нескольких городах появились улицы имени Динмухамеда Кунаева, Амангельды Иманова, эмигрировавшего антисоветчика, идеолога независимости Туркестана, отказавшегося возглавлять Туркестанский легион вермахта Мустафы Шокая, репрессированного литератора и большевика Ахмета Байтурсынова, а также Алихана Букейханова, расстрелянного в 1937 году. Социолог Илеуова признается: «Сначала казалось, что Кунаева хотят забыть на официальном уровне. Сейчас началась канонизация».
Вместо «Ленинопада» в Казахстане шел «Лениноперенос». Памятники основателю советского государства уносили с центральных площадей в парки и на окраины в Алматы, Астане, Шимкенте, Кустанае, Талдыкоргане, Рудном, Павлодаре и многих других городах. В Караганде памятник отстояли местные коммунисты (на выборах в марте 2016 года на фоне памятника они отпускали в небо голубей). В Семее бюсты и памятники Марксу, Ленину, Кирову и Фрунзе свезли на Аллею вождей. В нескольких населенных пунктах гранитных и бетонных Лениных пытались уничтожить (огнем и арматурой), но не власти, а граждане.
Памятник первому президенту АН КССР Канышу Сатпаеву в 1999 году открыли в Алматы, в 2010-м — в Павлодаре, в 2011-м — в Караганде, в 2014-м — в одноименном городе, который еще в 1990 году перестал быть Никольским. Именем академика Сатпаева в Казахстане названы институт АН, несколько вузов, канал, улицы и растения. В 2015 году улицей Сатпаева стала называться улица Левона Мирзояна — выяснилось, что бывший руководитель советского Казахстана, при котором страна поборола страшный голод, участвовал в репрессиях на территории республики, но сам был расстрелян в 1939 году. В 1997 ему поставили памятник в Актобе, и в отличие от столицы улицу его имени пока не переименовали. В Кустанае и Шимкенте в начале 2000-х появились памятники расстрелянному большевику Ахмету Байтурсынову, чье имя носит Кустанайский ГУ. В 2000 году Казахский экономический университет получил имя Турара Рыскулова, председателя СНК Туркестанской АССР.
Памятники ветеранам войны Алие Молдагуловой и Маншук Маметовой стоят в нескольких городах страны, включая столицы. В Актобе — музей Молдагуловой, в Уральске — Маметовой. Вокруг памятника, на котором написано «Алия» и размещена медаль «Золотая звезда», на мемориале в центре Астаны изображен весь XX век Казахстана: от гражданской войны к Великой Отечественной, взлету «Востока-1», развитию науки, культуры и сельского хозяйства. Молдагулова, подняв винтовку над головой, ведет солдат в бой, Маметова строчит из «Максима», возле «Байтерека» стоит металлург — кого он изображает рядом с символом нового Казахстана, понятно и без портретного сходства.
Музей первого президента Казахстана находится в прежней официальной резиденции в центре Астаны, где господин Назарбаев работал до того, как была построена нынешняя — Ак-Орда. Отношение к наследию СССР в музее весьма комплиментарно. На фоне плакатов «Казахстан дает Родине мясо, молоко, шерсть» о распаде страны аудиогид рассказывает с сожалением, напоминая, что Казахстан последним подписал декларацию независимости, но преподносит как неизбежность.
На стендах — типичная биография номенклатурного работника, прославляющая советские социальные лифты. В бывшей приемной президента за стеклом размещены прялка и скромная швейная машинка, принадлежащие семье будущего лидера нации, а уже соседняя дверь ведет в президентский кабинет с оригинальными интерьерами. На пути, проходящем по красным коврам, можно увидеть значки октябренка, пионера и комсомольца, школьный аттестат, книги «История Казахской ССР» и «История ВЛКСМ и пионерской организации», профсоюзный билет, почетные грамоты с профилем Ленина, наконец, 11 удостоверений с советским гербом, одно из которых — «член ЦК КПСС» — подписано Михаилом Горбачевым. От оригинала газеты «Коммунизм ш н» с заметкой о том, как казахстанский школьник Назарбаев единственным удостоился чести переписываться с китайским товарищем Джоу Бай Сяо в 1958 году, до президентского штандарта независимого Казахстана — несколько метров. В этом музее советская страна — это государство, в котором живший до шести лет на селе мальчик из простой деревенской семьи может, закончив школу, уехать на Украину осваивать профессию металлурга в училище, вернуться на родину, проработать девять лет чугунщиком и газовщиком в Караганде, параллельно продвигаясь по комсомольской линии, чтобы потом, вступив в партию, возглавить не только отдел промышленности горкома в Темиртау, но и весь Казахстан. В этом музее, посещение которого бесплатно, воспитанники детского сада не видят ни голода, ни репрессий, ни войны.
При этом акцент на советском периоде в истории Казахстана в государственных музеях не делается. В исторических, этнографических, политических, военных экспозициях и российский, и алаш-ординский, и советский периоды истории представлены. Поколение независимости узнает об алашординцах в школе — часть советской историографии, считавшая их условно «плохими белыми», сражавшимися против «хороших красных», однозначно исчезла. Но по-настоящему нынешний Казахстан возводит свои истоки к Казахскому ханству. Доктора исторических наук Гульнара Дадабаева из Алматы и Айболат Кушкумбаев из Астаны словно говорили друг с другом, показывая мягкие противоречия внутри профессионального сообщества:
— Мы не унаследовали политических институтов Казахского ханства, к которому сейчас часто возводят истоки. Практически все наше институциональное наследие — от Советского Союза.
— Мы вышли из Казахской ССР, но последним национальным образованием до периода колонизации было Казахское ханство XV–XVIII веков, являющееся одним из преемников Золотой орды, 550 лет которого мы отмечали в прошлом году.
Властям сомнения историков чужды. В огромном атриуме Национального музея размещен триптих, на котором слева — ханы Керей и Жанибек, «ставшие основоположниками Казахского ханства», справа — Тауке-хан, разработавший свод законов «Жеты Жаргы». В центре — Нурсултан Назарбаев, чей «художественный образ раскрывается через символизм исторической масштабности государственного деятеля мирового уровня». В одном из залов Национального музея есть диорама, показывающая обряд «поднятия хана»: четыре самых заслуженных батыра или бия поднимали хана над головой на белой кошме и показывали знати и народу, присягая ему. На противоположном берегу Ишима в Музее первого президента тоже висит белая кошма, которую использовали в одной из инаугураций. Стоя на ней, господин Назарбаев в 1999 году приносил присягу, пройдя по белому ковру из войлока под залпы салюта мимо здания резиденции, ставшего музеем.
«Во многом нынешний межэтнический мир опирается на личность президента, который был воспитан в рамках советской системы», — говорит Гульнара Дадабаева. «Назарбаев — интернационалист в хорошем смысле. Он реально помнит, что такое дружба народов, — добавляет социолог Илеуова. — Старшее поколение, сделавшее карьеру при СССР, сохраняет ностальгию. Люди возраста 45–55 лет — одно из самых депрессивных поколений. Они сильно потеряли материально и не смогли приспособиться к капитализму. Старики возлагают надежды на внуков, условно считая своих детей „лузерами“. Поколение независимости постоянно слышит о позитиве и справедливости в отношении социальной системы СССР от пожилых, минуя родителей. Этот „перескок“ мы явно фиксируем: молодые оценивают Советский Союз, как их бабушки и дедушки».
«Казахстан слишком долго существовал в рамках Российской Империи и СССР, чтобы сразу в 1991-м появилось что-то, чем можно гордиться, кроме независимости, — говорит госпожа Дадабаева. — Исследования по истории Казахского ханства существовали и в советский период, однако тема стала наиболее востребованной после 1991 года. Тема голода сейчас не так популярна. Великая Отечественная война — разве это не повод для гордости в нашей истории?»
На входе в алматынский парк 28 панфиловцев, в отношении которого почти каждый год в преддверии 9 мая выдвигаются инициативы о переименовании, баянист играет вальс из «Берегись автомобиля». В центре рекламы банка на билборде — ленточка цветов национального флага, орден Отечественной войны I степени и надпись «Народная Победа» на двух языках. В Доме армии, ограничивающем парк, — музей войны со старой советской экспозицией, центральный экспонат которой — знамя СССР, найденное в 70-х на останках защитника Брестской крепости. Музей патронирует Айгуль Байкадамова, внучка генерала Панфилова. На вопрос «Власти» о памятнике ее деду, кому он, две девочки отвечают: «Была война. Очень страшная. И наши казахи совершили подвиг. Они победили нацистов». У тумб с землей из городов-героев не лежат цветы, но сидят подростки с напитками и молодые родители с семечками. На фоне Вечного огня делают селфи, но постовой полицейский периодически отгоняет гуляющих. В центре парка бывшей казахстанской столицы огромный солдат, рвущийся вперед, многотонным бронзовым телом закрывает кремлевские зубцы. Под ними надпись «Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва». До Москвы отсюда 3771 км.
Точка зрения авторов, комментарии которых публикуются в рубрике
«Говорят эксперты МГИМО», может не совпадать с мнением редакции портала.
«Коммерсантъ», 25.04.2016
