События последних месяцев в Казахстане — от протестов до нападений на полицейских и военных — показали, что главная проблема заключается в отсутствии эффективных линий коммуникаций между властью и обществом: взгляд Брюса Панниера.
Казахстан в последние месяцы переживает не самый лучший период в своей истории. В конце апреля этого года в стране начались протесты против земельной реформы, кульминацией которых стали попытки митинга 21 мая. Сотни людей были арестованы накануне и в день протестов. В июне вооруженная группировка напала на Актобе: в результате погибли 28 человек, большинство из них — сами нападавшие. А на этой неделе вооруженный одиночка совершил резонансное нападение на полицейских в Алматы.
ВЕЩАТЕЛЬНЫЙ СОН
Несомненно, все эти ситуации — тот случай, когда население хотело бы получать [максимально полную] информацию в кратчайшие сроки, особенно с учетом той скорости, с которой развиваются эти события. Однако во время событий и в Атырау, и в Актобе, и в Алматы было сложно получить не только точную информацию, но и информацию вообще — и от официальных лиц, и — особенно — от президента страны.
Когда утром 18 июля поступили первые сообщения о том, что в Алматы застрелены полицейские, что нападения могли происходить одновременно в трех местах города и что людям рекомендуют не выходить на улицу, далеко не все могли об этом узнать. Некоторые местные телеканалы «решили» приостановить вещание (на самом деле, это, скорее, совпадение: о плановой профилактике телевизионщики предупреждали заранее. — Азаттык). Люди были вынуждены использовать свои мобильные телефоны или Интернет, чтобы иметь хоть какое-то представление о том, что происходит в Алматы, хотя сами же казахстанские официальные лица неоднократно предупреждали о том: нельзя полагаться на информацию, распространяемую в социальных сетях.
ТРУДНО ВЫСКАЗАТЬ И НЕ ВЫСКАЗАТЬ
После того как подозреваемый в нападениях в Алматы был задержан, президент Нурсултан Назарбаев сказал: «Важно жестко подавлять вызывающие панику слухи... и информировать общество о событиях в Алматы». Сказал Назарбаев это в тот же день, и это на самом деле быстро, учитывая, что после событий 5 июня в Актобе он хранил молчание, несколько дней не появляясь на публике.
Президент Казахстана, как представляется, в последнее время разрешает высокопоставленным чиновникам высказываться в моменты тех или иных кризисных ситуаций. Однако многие по-прежнему отмалчиваются, а когда те же силовики начинают делать какие-то заявления, то действуют вразнобой. Достаточно вспомнить историю с «обстрелом» детского лагеря в Актобе, который то ли был, то ли не был. Такие неточности приводят к разговорам о предполагаемом расколе между министерством внутренних дел (МВД) и комитетом национальной безопасности (КНБ).
Комментируя нападение в Алматы, председатель КНБ Владимир Жумаканов, назначенный на эту должность в конце прошлого года, сказал, что нападающий — это террорист, сидевший в тюрьме за грабеж и попавший под влияние исламских радикалов в тюрьме. МВД позднее описало нападающего в Алматы как мелкого уголовника, который, выйдя из тюрьмы, решил напасть на силовиков в отместку за то, что его посадили. Министр внутренних дел Калмуханбет Касымов сообщил 19 июля: нападавший сказал во время допроса, что его изначальным планом было напасть на судей и сотрудников прокуратуры, однако он их «не дождался».
После событий 5 июня в Актобе, когда полиция всё еще искала скрывшихся с места преступления лиц, по телевидению показали, как председатель КНБ Жумаканов 7 июня информировал президента Назарбаева о ситуации. Жумаканов сказал Назарбаеву, что ранее в тот день поступила информация о нападении на детский садик и детский летний лагерь. Однако вскоре после этого МВД опубликовало заявление, в котором опровергло, что эти нападения имели место.
Казахстан за 25 лет независимости практически обошли стороной массовые убийства, терроризм и крупномасштабные волнения. Однако инциденты 2016 года (и последних пяти лет. — Азаттык) показывают, что властям еще многое нужно усвоить в плане тактики ответов на подобные кризисные явления. Частью этой тактики должно стать назначение человека или структуры, которые смогут проложить потерянную линию коммуникаций между обществом и властью через СМИ страны. Причем линию, действующую не в одностороннем порядке.
Радио Азаттык, 21.07.2016
