Готовность к «собиранию русских земель», брутально явленная Россией в ходе крымской кампании, серьезно обеспокоила правящие элиты государств СНГ. Успокаивающие сигналы из Москвы: мол, дело вовсе не идет к воссозданию СССР в какой-либо современной упаковке типа Союза 2.0, не срабатывают. Каждая из столиц СНГ сегодня в той или иной степени примеряет на себя крымско-украинскую ситуацию.
В первой части своей публикации политолог Аркадий Дубнов проанализировал отношение к крымской кампании руководства Казахстана, Киргизии, Таджикистана, Узбекистана и Туркмении — от сдержанно-нейтрального до откровенно негативного. Оставшиеся четыре члена СНГ (Грузия из состава Содружества вышла после «принуждения к миру 2008 года», Украина, не подписав Устав СНГ и не являясь его полноправным членом, также заявила о готовности выйти из него в ближайшее время) тоже, мягко говоря, не испытывают оптимизма от крымских событий.
Армения
Об «украинской» позиции Еревана приходится судить по сообщению пресс-службы Кремля о состоявшемся 19 марта телефонном разговоре президентов Путина и Саргсяна, в котором «собеседники коснулись ситуации, сложившейся после проведения референдума в Крыму, и констатировали, что это является очередным примером реализации права народов на самоопределение путем свободного волеизъявления. Одновременно была подчеркнута важность приверженности нормам и принципам международного права, в первую очередь Уставу ООН».
Эта формулировка тут же вызвала резкую реакцию МИД Украины, где заявили об отзыве в Киев «для консультаций» главы своего диппредставительства в закавказской республике и потребовали от Еревана изменить свою позицию по Крыму. Замминистра иностранных дел Армении Шаварш Кочарян 21 марта, принимая посла Украины Ивана Кухту, разъяснил, что «принципиальная позиция Армении относительно права на самоопределение неизменна».
Действительно, эта позиция легко прогнозируема, если учесть, что Россия присоединила к себе Крым всего лишь через три дня после провозглашения им своей независимости, а Армения вот уже третий десяток лет даже не может позволить себе признать независимость самопровозглашенной Нагорно-Карабахской Республики, не говоря уже о присоединении мятежного региона.
Понятно и другое: Армения не может позволить себе роскошь не согласиться с действиями России, являющейся в условиях латентного военного конфликта с Азербайджаном гарантом ее безопасности, основным элементом которой является 102-я российская военная база, расположенная в Гюмри.
Подобным же образом читалось неожиданное решение Еревана о желании вступить в Таможенный союз, объявленное президентом Саргсяном в сентябре прошлого года в Москве.
Азербайджан
Ожидаемой была и реакция Баку. Артикулируя ее, президент Азербайджана Ильхам Алиев, в отличие от большинства своих коллег по СНГ, постарался избежать даже какого-либо упоминания об Украине и Крыме. Несмотря на то что его страна вместе с Украиной еще недавно входила в состав прозападной группы ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдавия), позиционировавшей себя на постсоветском пространстве в качестве противовеса группе государств, союзных с Россией (ОДКБ).
Алиев, выступая 20 марта на празднестве по случаю Навруза, пообещал, что «мы, азербайджанцы, вернемся в Нагорный Карабах, другие оккупированные земли и на все свои исторические земли, я в этом уверен». Он подчеркнул, что в сегодняшнем мире на передний план выходят международное право и фактор силы — и «в таком случае каждая страна должна наращивать свои силы».
Эта позиция заставляет вспомнить недавние заявления экс-премьера Украины Юлии Тимошенко о том, что Украина уже совсем скоро обязательно вернет себе Крым. Оба этих обещания выглядят столь же популистскими, рассчитанными исключительно на внутреннюю аудиторию в своих странах, сколь и невыполнимыми в нынешних условиях.
В Баку отдают себе отчет, что нарушение существующего статус-кво на Южном Кавказе не в интересах ни одной из великих держав, а в Киеве вынуждены смириться с тем, что прагматичный Запад не решится на серьезную конфронтацию с Россией из-за присоединенного к ней Крыма.
Грузия
Оценивать позицию Грузии с формальной точки зрения было бы некорректно, поскольку Тбилиси уже вышел из СНГ после августовской войны 2008 года. Поэтому ограничимся только очевидным: после случившегося с Южной Осетией и Абхазией риторическим упражнением выглядит какой-либо анализ любой реакции даже самой пророссийской власти в Грузии (что, впрочем, трудно себе сегодня представить) уже только на выход Крыма из состава Украины, не говоря даже о дальнейшем.
Нынешние грузинские власти, по мнению наблюдателей, сменившие эмоции, присущие прежней власти, на рациональный тон, стараются изолировать украинскую тему от российско-грузинских отношений. Во всяком случае, до тех пор, пока в Южной Осетии не педалируют тему объединения с Северной Осетией, что означало бы присоединение бывшей грузинской автономии к России.
Белоруссия
Александр Лукашенко определился со своей позицией спустя неделю после крымского референдума — 23 марта. Но при этом умудрился обойтись вообще без упоминания о самом факте референдума. «Крым сегодня — это часть территории России. Можно признавать или не признавать, от этого ничего не изменится», — сказал президент Белоруссии, подчеркнув, что «от нас никто не требует» факта признания, а сам он предпочитает не лезть «в эти дебри».
Пользуясь хорошо знакомой бывшему партийному пропагандисту Лукашенко ленинской терминологией, можно было бы сказать, что его позиция «попахивает вульгарным материализмом»: батька признает сущее, но изощренно и последовательно избегает любых юридических оценок, он отказывается даже говорить о «понимании» действий России, как это делает другой ближайший ее союзник, президент Казахстана.
Да, в Москве, похоже, и не ждут этого от партнера по Союзному государству (кстати, кто-то в эти дни вообще вспоминает этот юридический оксюморон, когда одна часть Союза «на двоих» присоединяет к себе часть третьего государства, не спрашивая согласия второй части Союза?). Достаточно того, что Минск дает согласие на передислокацию на свои аэродромы полутора десятков российских истребителей.
Но при этом Лукашенко заверяет «братскую» Украину через своего посла в Киеве, что «никаких скоплений войск со стороны Беларуси на границе нет, гарантируя неприкосновенность украинско-белорусской границы».
И, наконец, президент Белоруссии строго предупреждает: «Дальше в Украину никто не должен лезть». Лукашенко успевает просигналить: он против любой попытки Москвы присоединить к себе юго-восток Украины. Звучит достаточно забавно, ведь, если такое случится, он только разведет руками и скажет: «Ну что, эти области — часть территории России, это факт».
Таким образом, Белоруссия продемонстрировала гибкость своей позиции и готовность быть независимым посредником в споре славянских братьев. 29 марта Лукашенко встретился с приехавшим к нему в гости в родную Гомельскую область и.о. президента Украины Александром Турчиновым.
Белорусский президент оказался первым и единственным пока лидером СНГ, отважившимся принять главу новой украинской власти, которую Москва до сих пор отказывается признавать даже де-факто.
Лукашенко также позволил себе дать интервью для украинской телепрограммы «Шустер Live», в котором подверг уничтожающей критике беглого президента Виктора Януковича: «…Ну, какой он для меня президент?.. Президент должен быть со своим народом, как бы ни было тяжело. Даже если в тебя завтра будут стрелять и тебя убьют — твоя судьба такая. Ты, значит, должен принести себя в жертву. А как же?.. Поэтому, когда в Раде звучат голоса, что президент Янукович самоустранился от исполнения своих обязанностей и сбежал, что против этого противопоставить?»
Впрочем, телеоткровения Лукашенко гораздо более интересны в других аспектах. Во-первых, он фактически признал, что «вежливыми вооруженными людьми» в Крыму были российские военные: «…россияне вынуждены были самые боеспособные части с Кавказа, каких-то там людей привлекать для охраны Севастополя, флота».
Во-вторых, он признал, что не было фактов физических угроз для русских в Крыму, что стало предлогом для крымской кампании России:
— Но когда у твоего порога, у твоего родного брата взяли нож и говорят: «Зарежем», ждать, пока зарежут? Россия отреагировала.
Шустер: — Господин президент, не было этого ножа…
— Я знаю, что не было. Но в России воспринималось, да и мы так воспринимали, что такое может быть…
В-третьих, Лукашенко указал на опасность крымского прецедента в самом Крыму: «…Если могли крымчане поставить на референдуме вопрос о суверенитете, какой-то другой вопрос, так почему крымские татары не могут сегодня поставить? Могут. И как реагировать потом на это? И не получится ли, что этот небольшой кусок земли на лоскуты поделят?»
В-четвертых, он абсолютно перпендикулярно по отношению к российской позиции высказался по вопросу федерализации Украины: «…Я категорически против всяких федераций! Идиотизм полный! Что такое сегодня провести линию между Западной и Восточной Украиной?.. Фактически, когда в центре Европы ситуация, когда мощнейшее, крупнейшее государство будет дестабилизировано… Вы знаете, что весь хлам и мусор — боевики, бандиты и прочие, которые любят горяченькое и получить на этом деньги, они соберутся там».
Нельзя не признать — доводы серьезные. И странно, что в российском экспертном сообществе никто не задумывается о подобной перспективе. Кроме того, и Лукашенко об этом вслух не говорит — Белоруссия тоже есть Западная (та самая, которая, как Западная Украина, вошла в состав СССР согласно протоколу Молотова — Риббентропа) и остальная, и кто знает, не захочет ли кто-то заговорить и о ее федерализации…
Как шутят злопыхатели, может показаться, что Лукашенко пикируется с Москвой, обнаружив, что проигрывает в матче с ней со счетом 2:1. В России ведь теперь уже два беглых президента — Аскар Акаев и Виктор Янукович, а в Белоруссии только один — Курманбек Бакиев.
Но если серьезно, то главная задача Минска сегодня — сделать все, чтобы западные санкции по отношению к России не затронули по касательной и Белоруссию, это может поставить под удар проведение там в мае этого года чемпионата мира по хоккею. Для Лукашенко это как для Путина Олимпиада в Сочи…
Молдавия
Кишинев за все время украинского кризиса ограничился лишь одним официальным заявлением, сделанным еще 3 марта, за две недели до крымского референдума: «Молдова выражает глубокую обеспокоенность в связи с последними изменениями в Украине, в особенности вокруг крымского полуострова и действиями военного характера, предпринятыми властями РФ. Молдова подчеркивает важность уважения суверенитета и территориальной целостности Украины и недопущения попрания принципов международного права», — говорится в заявлении от имени администрации президента республики Николае Тимофти.
Подобная осторожность может объясняться нежеланием обострять отношения с Москвой на фоне уже прозвучавшего к ней обращения властей непризнанной Приднестровской Республики о присоединении к России. Сколь бы ни выглядела такая перспектива невероятной — Приднестровье, не имеющее общих границ с Россией, станет в таком случае вслед за Калининградской областью еще одним российским эксклавом, — полностью такого развития событий исключать нельзя. Но тогда Молдавия, с более однородным этническим населением, без русскоязычных, скорее будет присоединена к Румынии, чем вступит в Евросоюз. Так уж ли хотят этого в Кишиневе?
Тема Приднестровья оказалась в центре внимания в последние дни, когда ее подняли Путин и Лавров в общении с американскими партнерами Обамой и Керри. Москва «озабочена политикой нового украинского руководства в отношении Приднестровья». В Вашингтоне считают, что Путин заговорил с Обамой на эту тему неслучайно: Москва готовит почву для положительного ответа на обращение Тирасполя.
Молдавия вместе с Азербайджаном и Грузией была в числе 100 государств, проголосовавших 27 марта за резолюцию Генассамблеи ООН, признающую состоявшийся в Крыму референдум незаконным. Армения и Белоруссия солидарно с Россией проголосовали против.
4 апреля в Москве состоится заседание Совета министров иностранных дел СНГ, на котором, очевидно, в очередной раз прозвучит вопрос о роспуске Содружества, поскольку оно не смогло обеспечить безопасность и территориальную целостность его участников. Но, скорее всего, в Доме приемов российского МИДа, где состоится встреча, ограничатся лишь «занесением вопроса в протокол»: СНГ все еще имеет смысл — хотя бы для того, чтобы иметь возможность видеться «на полях» его саммитов и в кулуарах тем президентам и министрам, кто иначе не захотел бы даже взглянуть друг на друга. Однако соседи же.
Автор — политолог, эксперт по Центральной Азии
Газета.Ру
