От Запада следует ожидать попыток трансляции модели «арабской весны» (либо некой собственной «среднеазиатской модели» смены политического режима), как минимум, в Узбекистане, Казахстане и, возможно, Туркмении.
Киргизия и Таджикистан могут быть использованы в рамках данной модели либо как «полигоны», либо как территории, с которых и начнется «перестройка» политических режимов в региональных лидерах – Казахстане и Узбекистане, полагает Руководитель отдела Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ Андрей Грозин. О перспективах региона, а также возможных изменениях российской политики на этом направлении аналитик рассказал в интервью ИА IslamNews.
ЦА на пороге кровавой борьбы
Андрей Валентинович, как выстраиваются сегодня взаимоотношения между Центральной Азией, Россией и Западом? Усиливается ли конкуренция за центральноазиатский регион между основными мировыми центрами силы, и куда склоняется он сам?
Идет постоянная торговля между властной элитой Центральной Азии и т.н. мировыми центрами силы – то, что по дипломатически, красиво МИДы стран региона называют «многовекторной внешней политикой», «многосторонней направленностью внешнеполитического курса» и пр., а критики – «международной проституцией». Как мне представляется, ничего особо зазорного в такой позиции все же нет: что бы ни говорили элиты ЦА о всемирно-историческом значении региона, на самом деле он остается задворками мировой политики. Не такой, как, например, Экваториальная Африка, но все же «провинцией» мировой политики. И, соответственно, получает международное внимание, ресурсы по остаточному принципу. К тому же, пять стран региона еще и находятся в жесткой конкуренции между собой за это внимание. Наглядный пример – ситуация вокруг Северной сети поставок в Афганистан: все «тянут одеяло на себя», не забывая о возможности подставить подножку соседям.
Постсоветская Азия достаточно четко делится на две категории государств: имеющие историко-культурную традицию оседлого существования в рамках государственных структур (Узбекистан, Таджикистан, Туркмения) и республики, образованные номадическими (кочевыми) титульными этносами, не имевшими полноценного государственного оформления вплоть до присоединения к России (Казахстан, Киргизия). Два данных блока существенно отличаются по многим параметрам, среди которых и отношение к РФ, и интеграции под ее эгидой.
При этом государствообразование в полной мере не закончено еще ни в одной стране ЦА. Властным элитам постсоветской Азии пора четко понять: становление их государств непременно будет происходить в жесткой, а судя по последним событиям, кровавой и жестокой борьбе. И исход ее отнюдь не предопределен «признанием мировым сообществом» или иностранными инвестициями.
Каковы перспективы Запада и России в ЦА?
Для России влияние в регионе сохранить проще – на Москву работает история и география. К тому же Россия (как и Китай) не стремятся перелицевать политические системы ЦА под демократические стандарты. Запад же придерживается такой стратегии принципиально и никогда от нее не откажется.
«Коллективный Запад», не смотря на разницу в тактических оценках и шагах в ЦА, в обозримой перспективе будет придерживаться единой стратегии в данном регионе. Государства Запада и западные региональные организации (ОБСЕ, НАТО и ЕС) ориентируются на либеральную идеологию. Она подразумевает либерально-демократическое управление в самих государствах-членах и организации в целом, а также многостороннее разрешение конфликтов. Эти ценности ведут к оценке политических систем в ЦА, как «неполноценных», требующих существенной коррекции. Поэтому Запад оценивает режимы в странах ЦА, как фактор перманентной дестабилизации.
Западные эксперты отмечают: элиты центральноазиатских стран опасаются западной политики демократизации, которая, по их мнению, является вмешательством в их внутренние дела, а также может способствовать росту радикальных исламистских настроений. Между тем, как полагают на Западе, подавление исламистских течений и может привести к общей региональной дестабилизации. Западный подход заключается в том, что именно политические права и свободы создают основу для экономического развития и, следовательно, стабильности, в том числе в сфере безопасности. Отсюда и излишняя политизированность проектов НАТО и ЕС на постсоветском пространстве. Противодействие данным подходам – в интересах абсолютного большинства элит ЦА, а потому и является значимым ресурсом влияния на ситуацию в Центральной Азии. Исходя из данных посылок (даже если не рассматривать очевидную заинтересованность Вашингтона и Брюсселя в геополитическом и ресурсном потенциале Центральной Азии) ожидать какого-то дистанцирования от ситуации в ЦА со стороны США и ЕС не представляется возможным.
Означает ли это, что Запад намерен активизировать усилия на центральноазиатском направлении?
В краткосрочной перспективе, скорее, следует ожидать попыток трансляции модели «арабской весны» (либо некой собственной «среднеазиатской модели» смены политического режима), как минимум, в Узбекистане, Казахстане и, возможно, Туркмении. Киргизия и Таджикистан могут быть использованы в рамках данной модели либо как «полигоны», либо как территории, с которых и начнется «перестройка» политических режимов в региональных лидерах – Казахстане и Узбекистане.
При этом, вне зависимости от итогов будущих выборов в США, политика американцев будет более «наступательной» и активной, чем у ЕС, скорее заинтересованного в сохранении в регионе состояния статус-кво, для сохранения своих экономических позиций. Для американцев же их тактические решения в ЦА будут зависеть от ряда факторов. Во-первых, динамики расширения влияния в регионе РФ и КНР, во-вторых, возможности сохранения и расширения своей военно-политической, логистической и пр. инфраструктуры в регионе в ходе предстоящего сокращения западного присутствия в Афганистане.
Россия вспомнит о Востоке
Как следует действовать в этой связи России, каковы ее преимущества перед Западом?
Политическое влияние России в регионе обеспечивается тем, что Москва, в отличие от западных стран, не привязывает оказываемую помощь к политическим обязательствам, что особенно ценно для государств Центральной Азии. Максимальные возможности России влиять на ЦА сейчас существуют по линии структур интеграции на постсоветском пространстве. ОДКБ, ТС, ЕврАзЭС и будущий Евразийский Союз являются институтами реализации данного подхода. Проблемы с внутриорганизационной дисциплиной и отсутствие должной политической воли активно использовать потенциал структур обусловлены тем, что государства-участники часто просто не понимают, ради чего они сотрудничают. Тому есть причины - табу на всякую идеологию как основу единства, утрированный прагматизм и экономизм в подходе к интеграции остаются реакцией национальных элит на фобии, связанные с реставрацией СССР.
Очевидно, все более насущной становится необходимость выработки общей идейной основы. А на фоне мирового финансового кризиса, революций в арабском мире и "цветных революций" на постсоветском пространстве объединяющей идеей все больше становится идея внутриполитической и социально-экономической стабильности.
На днях вы заявили о том, что политика Кремля на центральноазиатском направлении в последние годы сильно «провисла». В чем причины этого положения дел, каковы решения?
У многих процессов, происходящих сейчас в ЦА (проблемы вокруг российских интересов в Киргизии, очередное таджико-узбекское «обострение», новый раунд попыток «втащить» туркменский газ в Транскаспийский газопровод, очень сложные внутриэлитные процессы в последних месяцев в Казахстане и Узбекистане) есть и, в определенном смысле, внутрироссийский контекст. Уже идет процесс ротации российской элиты, ответственной за внешнюю политику страны и, по моему личному мнению, есть все основания считать, что Москва, несомненно, намерена резко активизировать свою политику в Центральной Азии в ближайшие два-три года.
Тем более что сегодня уже окончательно видны недостатки не слишком последовательной политики Кремля в Центральной Азии последнего пятилетия. Российское влияние особенно за это время сильно «просело». Считаю, что на этот процесс повлияла и смена команд в РФ в 2008 году. По моему твердому убеждению, всякие «тандемы» и прочие шатания власти России категорически противопоказаны. История дает массу примеров того как дробление власти негативно сказывались на здоровье российского государственного организма. В нашем, крайнем случае Дмитрий Медведев и люди, пришедшие с ним «делать внешнюю политику», слишком долго с необоснованными надеждами смотрели на Запад, забыв о Востоке. А чего, собственно, еще можно ожидать в условиях, когда на расширенной коллегии МИДа глава страны дает дипломатам целевую установку концентрироваться на выстраивании отношений с мировыми центрами силы (при этом, почему-то говорится лишь об одном, в просторечии именуемом «Вашингтонский обком»), а не с соседями? Если в посольства в странах СНГ отправляют дипломатов и чиновников, находящихся либо в полу-опале, либо в предпенсионном возрасте? Если личные отношения, не сложившиеся у главы РФ почти ни с кем из лидеров ЦА (кроме, пожалуй, Назарбаева) становятся основанием для государственных внешнеэкономических и внешнеполитических решений? Я могу задать на эту тему еще с десяток вопросов, но имеет ли смысл?
Ситуацию явно надо срочно и кардинально менять, чем, как мне думается, предметно и займется Владимир Путин.
Есть мнение, что Запад выдавливает Россию из ЦА, в частности, из Киргизии. Так ли это?
Точнее говоря, пытается выдавливать. Затянувшееся российское «междуцарствие», разброд в элите создают для этих попыток благоприятную почву: конкурент на какое-то время ослабил внимание к зоне своего исторического доминирования и грех такой возможностью не воспользоваться. На месте «коллективного Запада» так поступил бы любой. Когда американцы объявят себя победителями в Афганистане и побегут оттуда, бросая технику и имущество, Россия, как мне представляется, тоже воспользуется слабостью конкурента. И Китай воспользуется, и многие другие...
Пока же «выдавливание России» из ЦА идет довольно неровно. Есть и успехи, и провалы. Американцев выкинули из Узбекистана, Бакиев, уже почти давший роковое для киргизских президентов согласие на базирование в Манасе авиаплатформ AWACS, быстро оказался в Белоруссии, многолетние усилия по созданию новых центров военного присутствия в ЦА и Прикаспии пока не дали серьезных результатов. Но все эти «плюсы»-«минусы» той же Москве не удалось превратить в долгосрочную тенденцию. Налицо своеобразные «центральноазиатские качели».
Что стоит за обострением отношений Москвы и Бишкека? Некоторые эксперты расценивают последние заявления президента Атамбаева не только как способ повысить ставки в игре с Кремлем, но и как заметный антироссийский крен в политике Бишкека. Как вы считаете: грозит ли Киргизии диверсификация не в пользу Москвы?
Я бы все же не говорил пока об «обострении отношений Москвы и Бишкека». На мой взгляд, идет банальный торг двух сторон в быстро меняющихся геополитических условиях. Торг, по вине слабой, непрофессиональной и, вообще, честно говоря, не очень «качественной» пост-постреволюционной киргизской властной элиты, вышедший из стадии обычных тихих, подковерных согласований интересов сторон на всеобщее обозрение.
Одна сторона, которой очень нужны деньги для демонстрации собственной значимости, полезности стране и народу и, вообще, «ценности» использует риторику для демонстрации собственной «крутости». Другая, несколько раз уже «обжегшаяся на молоке», элементарно «дует на воду». Ну и, конечно, пользуясь зависимостью партнера и его неосторожными (честно говоря, иногда и откровенно глупыми) шагами и заявлениями старается получить в этих «торгах» как можно больше – гарантий соблюдения договоренностей, ресурсов, пакета акций и т.д. Кому-то такая позиция может показаться чрезмерно прагматичной и «недружеской», но мир отношений государств, вообще, штука жесткая, далекая от благотворительности. Судя по всему, в ближайшей перспективе такие отношения друг с другом окончательно превратятся в общемировую норму, а всякие попытки прикрыть довольно циничный характер отношений между государствами окончательно окажется отброшенным.
И торпедный завод «Дастан», и условия строительства ГЭС (Камбарата-1 – в первую очередь), и порядок функционирования военных объектов России в Киргизии – это элементы торга. А неумные шаги с обеих сторон и всяческие резкие заявления – элементы давления участников этого «восточного базара» друг на друга. Т.е. речь идет не о конфликте руководства двух стран, а о «вылезшем наружу» процессе согласования позиций и интересов. Конфликт у России есть с государствами и лидерами целенаправленно недоговороспособными, профессионально-русофобскими (Ющенко, Саакашвили, режимы стран Балтии) или с банальными «кидалами» (Бакиев).
На мой взгляд, ни Атамбаев, ни Бабанов, ни «120 депутатов-президентиков» в Жогорку Кенеше (парламенте) в эти две категории все же еще не входят. А пока не входят, к каким-то серьезным проблемам ни для РФ, ни для КР отмеченный выше торг, по логике, привести не должен.
Израильское лобби
Присутствуют ли в центральноазиатском регионе израильские лоббисты?
Да, присутствуют. Как и иные-прочие: американские, европейские (тут в основном сильны британцы, немцы и французы), российские, китайские, турецкие, корейские (естественно, «южно»), японские, иранские, индийские, «разно-монархо-арабские» и множество других, «помельче».
Но я бы не преувеличивал силу израильского лобби в ЦА – оно слабее западного, российского или китайского. В то же время, сила израильтян в работе «по определенным направлениям». Они не стремятся взять под контроль всю элиту той или иной страны (ил даже какие-то ее отдельные сегменты), а работают над «узкими» проблемами: мониторинг связей стран ЦА (по самому широкому кругу проблем и вопросов) с мусульманским миром (конечно же, основное внимание при этом – Ирану), попытки взять некоторые чувствительные элементы оружейного рынка (особенно заметны эти попытки в наиболее финансово состоятельной стране ЦА – Казахстане), использование потенциала израильского лобби на Западе в интересах лидеров (и их ближайшего окружения) стран региона и некоторые другие темы. Есть такие известные фигуры, как Александр Антонович Машкевич (председатель Евроазиатского еврейского конгресса (ЕАЕК), приятель ряда крупных политиков Израиля типа Моше Кацава и, как утверждают злые языки, один из «кошельков» Нурсултана Абишевича Назарбаева), есть Лев Леваев и Аркадий Гайдамак и ряд других таких же «бизнесменов с неоднозначной репутацией», разным образом и в разное время связанных с ЦА. Есть (теперь уже в основном на Западе) бухарские евреи.
ВИПы же центральноазиатские весьма охотно поддерживают отношения с Тель-Авивом, видя в Израиле (и в потенциале израильских диаспор в США и Европе) серьезный элемент мировой силы. Это, на мой взгляд, вполне нормально для элит новых государств, отчаянно нуждающихся в собственной легитимности и самых разнообразных ресурсах – отовсюду, откуда возможно. Поэтому не вызывает удивления ситуация, при которой тот же Назарбаев за короткий период времени удостоился права войти в Каабу, аудиенции у Римского Папы (тогда еще Иоанна Павла II) и открыл крупнейшую в центрально-азиатском регионе синагогу «Бейт Рахель - Хабад Любавич». Остальные лидеры региона в выстраивании «межконфессионального диалога» от главы РК стараются не отставать, просто у них для таких шагов меньше материальных возможностей...
