Ведущий французский эксперт по Афганистану подводит итоги десяти лет войны
Десять лет назад силы Северного альянса при поддержке западной авиации установили контроль над Кабулом. Правление талибов завершилось, а вскоре в Афганистан вошли войска США и их союзников — началась операция НАТО, продолжающаяся по сей день.
Президент Афганистана Хамид Карзай отметил 10-летие свержения талибов, созвав вчера в Кабуле лойя-джиргу — всеафганский совет старейшин. Каковы итоги 10-летней операции и что станет с Афганистаном после ухода оттуда в 2014 году сил коалиции, обозревателю "Ъ" МАКСИМУ ЮСИНУ рассказала французский политолог и писатель АННА НИВА, один из ведущих на Западе специалистов по Афганистану.
— Обстановку в Афганистане вы знаете изнутри. Известно, что вы приезжаете в страну на несколько недель, а то и месяцев, буквально погружаетесь в местную среду, живете среди афганцев. Часто — на территориях, которые контролируют талибы. Можно ли подвести итог десяти годам военной операции НАТО? Что это — победа или поражение?
— Подвести промежуточные итоги военной кампании я как раз и пытаюсь в своей книге «Туманы войны», которая только что вышла во Франции. Итоги эти безрадостные. США и их союзники потерпели неудачи со всех точек зрения: и с чисто военной, и с гуманитарной, и с политической.
— И с военной тоже?
— Ну, конечно. Ведь сегодня ни правительство Хамида Карзая, ни западные военные не контролируют ситуацию в большинстве провинций. Даже в Кабуле талибы чувствуют себя вольготно. Посмотрите, сколько успешных покушений они провели в последнее время. Причем на людей из ближайшего окружения президента, на его родственников.
— Так может быть западным союзникам стоит остаться в Афганистане? Объяснить избирателям, что обстановка изменилась, что уходить слишком опасно.
— Маловероятно. Слишком непопулярна эта война в западных странах. Во Франции социалисты уже обвинили президента Саркози в затягивании вывода войск.
— Но в Америке-то все по-другому. Если Барак Обама проиграет выборы в 2012 году, его сменит президент-республиканец. И он вполне может вернуться к политике Джорджа Буша-младшего, оставить войска в Афганистане.
— Не думаю, что так произойдет. О выводе войск к 2014 году объявлено на весь мир. К нему готовятся и афганцы, и соседи Афганистана. Да и никто из ведущих политиков-республиканцев не требует продлевать войну до бесконечности. Сейчас в Вашингтоне думают о другом: как уйти с высоко поднятой головой, как не повторить печальный вьетнамский опыт. Но пока таких вариантов не просматривается. Офицеры и генералы НАТО это понимают, нервничают, обвиняют политиков, втянувших их в бессмысленную войну.
— Долго ли продержится Карзай после ухода американцев? Сможет ли он, например, отбивать натиск своих противников три с лишним года, как президент Наджибулла после вывода советской армии?
— Не сможет. Режим Карзая рухнет очень быстро. Боеспособность его армии — крайне низкая. При ее комплектовании думают не о качестве, а о количестве. Не случайно так много случаев, когда афганские солдаты открывали огонь по натовским военным.
— А как афганцы относятся к Карзаю?
— Крайне скептически. Его считают американской марионеткой.
— Вы первый раз были в Афганистане десять лет назад. С тех пор бываете там каждый год. Как меняются настроения людей?
— В последний свой приезд в Кабуле я общалась с 30-летними людьми, с которыми познакомилась десять лет назад, когда им было по 20.
Эволюция их взглядов поразительная. Тогда они были в эйфории, приветствовали западных союзников, верили в светлое будущее своей страны. Теперь же совсем другие настроения. Разочарование, апатия, цинизм. И главное, ненависть к Западу. А ведь это никакие не исламисты, а представители среднего класса — образованные, прекрасно говорящие по-английски. Но даже они отвернулись от американцев и от Карзая. Раньше многие афганцы верили в демократию. Сегодня испытывают к ней отвращение. Для них демократия ассоциируется с теми чудовищными фальсификациями, которые власть устроила на президентских выборах два года назад. И о которых Запад, кстати, прекрасно знал.
— А уровень жизни в Афганистане как-то изменился за эти десять лет?
— Лучше стали жить те, кто связан с армией, и те, кто работает на иностранных военных базах,— переводчики, обслуживающий персонал. Но подавляющее большинство афганцев этих перемен не почувствовали. Они живут в своих кишлаках. Там по-прежнему каменный век, нет ни электричества, ни воды, ни канализации. А к тому же постоянное ощущение опасности, страх оказаться между двух огней.
— Когда вы жили среди афганцев, как вы с ними общались? Вас сопровождал переводчик?
— Нет, я всегда была одна. Это мой принцип. Когда я прихожу куда-то с местным жителем, со мной говорят менее откровенно, опасаются провокаций. А когда одна, мне больше доверяют. В любом кишлаке всегда находится какой-нибудь молодой парень, знающий английский. Он и переводит. А иногда помогало то, что я говорю по-русски. Мне попадалось много людей, учившихся в Советском Союзе,— врачей, инженеров.
— И как они сейчас относятся к русским?
— Афганцы часто сравнивают советских солдат, «шурави», и натовцев. При этом говорят так: русские хоть что-то нам построили — туннель Саланг, целые микрорайоны в Кабуле. А американцы не оставят после себя ничего.
— Вы не боялись, что вас похитят?
— У меня богатый опыт «перевоплощения» в горячих точках. А дома — целый гардероб на все случаи жизни. Когда я была в Чечне, в том числе на территориях, контролируемых отрядами Басаева, я одевалась как чеченка. В Ираке — как арабка. В Афганистане в этом смысле проще — паранджа полностью прячет лицо. Ну и потом я не голубоглазая блондинка, и, к счастью, в восточных странах не слишком выделяюсь на фоне толпы.
— Грозит ли Афганистану распад? Все-таки таджикский север, пуштунский юг, хазарейские провинции разительно отличаются друг от друга.
— Я не слишком верю в такой сценарий. Общаясь с местными жителями, я обратила внимание: они в первую очередь называют себя афганцами. Не таджиками, не узбеками, не пуштунами. Сепаратистских настроений я не наблюдала. Другое дело, что соседние страны активно вмешиваются в афганские дела, пытаются застолбить сферы влияния. Иран — среди шиитов, Пакистан — среди пуштунов. Из Ирана мешками возят доллары — раздают вождям лояльных племен.
— В свое время много говорилось о лагерях подготовки чеченских боевиков, находившихся в Афганистане? Вы не встречали среди талибов чеченцев, других северокавказцев?
— Я, кстати, пыталась выйти на их след, поскольку в тот момент как раз работала над книгой про Чечню. Но ни одного выходца с Северного Кавказа в Афганистане так и не встретила. Правда, афганцы почему-то называют чеченцами жителей среднеазиатских республик бывшего СССР. Узбеков или таджиков. Может быть, это и вводило в заблуждение тех западных журналистов, которые сообщали об обилии чеченцев в отрядах моджахедов.
— А с россиянами в Афганистане вы сталкивались?
— Русский бизнес все более активно проникает в Афганистан. С россиянами охотно ведут дела — у них теперь положительный образ, ведь Москва не участвует в натовской операции. В Кандагаре, где я была в последнюю поездку, много общалась с русскими летчиками. Они работают на частную авиакомпанию — грузоперевозками занимаются.
"Коммерсантъ-Online", 17.11.2011
