«Беспонтовая» Норвегия

"Нам, с нашим извращенным постсоветским сознанием, трудно в это поверить."

 

 

Первое, что бросается в глаза, когда попадаешь в Норвегию, – это скромность и сдержанность во всем: в поведении людей, в архитектуре, в рекламе, в тех машинах, что ездят по улицам, в одежде людей. Нет никаких излишеств, все просто и без претензий.

 

Вначале не находишь этому объяснения, но по ходу знакомства со страной начинаешь понимать, что это, говоря на современном сленге, отсутствие понтов. Норвежцы — люди абсолютно без понтов.

 

У них это в крови

 

На мой взгляд, это главная особенность норвежцев, если сравнивать их с нами, живущими на просторах бывшего Советского Союза. У них нет присущего большинству наших людей желания выглядеть лучше, чем они есть на самом деле. На фоне нашей СНГовской понтовитости, когда все из кожи вон лезут, стараясь прикупить самую навороченную «тачку», отгрохать крутой трехэтажный особняк, надеть сверхмодные шмотки, здесь все это если и есть, то где-то за кадром.

 

У норвежцев не принято рисоваться. Выпячивать свою крутость здесь — признак дурного тона. Миллионер на велосипеде или на скромном авто — нормальное явление. У нас над таким посмеются, посчитают жмотом, а у них это норма, показатель адекватности и порядочности.

 

И так, видимо, было всегда: королевский дворец в Осло вполне сошел бы за наш Дворец пионеров. Скромно, рационально, без претензий на роскошь и исключительность. Видимо, скромность и воздержанность в крови. Традиция, однако.

 

После нашей неуемной крутизны на дорогах, где «шестисотые» конкурируют с навороченными «лексусами», после нашей образцово-показательной роскоши градостроительства возникает ощущение, что норвежская скромность — это от бедности.

 

Но это не так, все как раз наоборот. Норвегия одна из самых экономически благополучных стран, с одним из самых высоких показателей качества жизни. Мало того, что Норвегия — индустриально развитая страна, у них и сельское хозяйство на высоте. А вдобавок природа и нефтью не обделила, что позволяет иметь солидный запас прочности в сегодняшнем экономически неустойчивом мире. Так что откровенная «беспонтовость» норвежцев явно не от бедности. Тут совершенно другое.

 

Кто верит в Санта-Клауса?

 

Вообще, во многое верится с трудом. Скажем, в то, что люди на выборах работают на... доверии. Закон и правила, конечно, есть. Но все это будто повисает в воздухе, потому что, когда закон никто не нарушает, он становится чем-то сугубо символическим, о чем если и вспоминают, то ради иностранцев.

 

Скажем, приходит человек на избирательный участок, говорит: «Я такой-то», — берет бюллетень и голосует. И никто у него не спрашивает удостоверения личности — верят, что он говорит правду. И ведь, что самое поразительное — действительно говорит правду. Так привыкли.

 

Нам, с нашим извращенным постсоветским сознанием, трудно в это поверить. Мы однозначно видим в этом лазейку для недобросовестных политиков: ну как можно не воспользоваться такой бесконтрольностью и не обмануть соперников?! Ведь запустить «карусель» на избирательных участках, устроить, как у нас водится, массовый сброс бюллетеней при таком уровне «бесконтрольности» — элементарно! Но норвежцам это даже в голову не приходит. На наши удивленные вопросы пожимают плечами: «Зачем? Это же выборы, все должно быть честно». Они действительно привыкли к честности, даже в таком грязном деле, как политика.

 

В этом вопросе норвежцы воспринимаются нами, жителями СНГ, как дети в том возрасте, когда они еще верят в Санта-Клауса. Все политики — этакие «хорошие мальчики» — никакого черного пиара, вся предвыборная риторика в уважительном тоне к оппонентам. Избиратели, притом что в стране нет (с нашей точки зрения) откровенных проблем, в большинстве своем (более 70%) участвуют в выборах, голосуя за свою партию (всего их 25). С непривычки все это так дико, что начинаешь думать, что все это — какой-то спектакль. Ну не может такого быть, не по-людски это! И уже потом понимаешь, что не по-людски — это у нас, но мы с этим свыклись настолько, что нормальные отношения воспринимаются как извращенные и неестественные.

 

В этом смысле знакомство с Норвегией — это взгляд на себя со стороны. Смотришь на себя глазами норвежцев и понимаешь, как далеко мы ушли от них в цивилизованную... дикость. Понимаешь, насколько мы другие. Начинаешь размышлять и вдруг осознаешь, что наша цивилизованность строится исключительно на страхе перед наказанием за несоблюдение законов, правил, норм... Нам трудно быть цивилизованными без строгой регламентации со стороны полицейских, инспекторов, проверяющих других контролирующих органов. И даже в условиях, когда каждый наш шаг расписан и регламентирован, мы умудряемся найти лазейку и обмануть! То есть внешнее принуждение все равно не срабатывает, и мы все равно обманываем друг друга. В этом случае наша цивилизованность дает сбой, и мы превращаемся в варваров, среди которых господствует право сильного, хитрого, наглого.

 

Не секрет, что все выборы в странах СНГ проходят именно так — по-варварски. И тогда, чтобы хоть как-то их цивилизовать, приглашаются наблюдатели, которые призваны, по крайней мере, исключить откровенное бесстыдство.

 

У норвежцев тоже есть законы, есть полиция, есть органы, контролирующие исполнение норм и правил. Однако наряду с этим есть и внутреннее принуждение, которое заставляет их уважительно относиться к законам, нормам и правилам. Соответственно, уровень законопослушности возрастает многократно. Обойти внешний контроль, нарушить закон (во имя чего-то важного) можно всегда, но обмануть внутренний контроль, являющийся частью мировоззрения, общественной психологии, невозможно. Не здесь ли кроется ответ на вопрос «Почему норвежцы, в отличие от нас, верят в честные выборы?». Для казахстанцев легче поверить в Санта-Клауса, чем в честные выборы.

 

Красноречивые мелочи

 

С работой норвежского парламента — Стортинга — знакомились прямо в стенах парламента. Задача всех парламентов одна — обсуждать и принимать законы и бюджеты страны. Различия в деталях и мелочах. Но иногда мелочи позволяют иначе посмотреть на привычные вещи и увидеть в них то, чего раньше не замечал.

 

Поражает дух демократичности в Стортинге. Норвежский парламент открыт для простых норвежцев. Это в наш парламент простому смертному путь заказан, а у них любой может прийти и послушать, о чем говорят избранники народа. Действительно, что могут скрывать парламентарии от своих избирателей?

 

Другая мелочь — отношения с прессой. Журналисты не просто вхожи в Стортинг, они там полноценные люди. Они могут запросто обедать в парламентской столовой, скажем, за одним столом с президентом (председателем) Стортинга, другими депутатами, и при этом вести самые серьезные разговоры «за жизнь», правда, на неписаных условиях конфиденциальности. Хочет журналист интервью — должен «вытащить» парламентария из столовой — там, пожалуйста, для публики. А на сказанное в столовой — табу. И опять — все на доверии строится. Этакий кодекс чести, который обязателен для всех.

 

В зале заседания парламента на каждом депутатском месте две кнопки — «за» и «против». На недоуменный вопрос «Где кнопка "воздержался"?» последовал убийственный по своей логичности ответ: «Зачем?» Если человек выбран в высший законодательный орган страны, то он по любому вопросу обязан иметь свое мнение, в противном случае ему там не место. Такая мелочь тянет на приговор многим парламентариям казахстанского парламента...

 

Другой момент — проблема с преступностью. Строго говоря, по меркам, скажем, того же Казахстана или России, ее нет. Преступность-то есть, но это вряд ли можно назвать социальной проблемой. Любое убийство, даже на бытовой почве, освещается в местной прессе. А перестрелка гангстеров (видимо, таковыми здесь считаются местные урки) — это серьезный информационный повод. А уж если кого-то в этой перестрелке убили, то это событие общенационального масштаба.

 

Говорят, что до недавнего времени норвежцы жили совсем беззаботно. Криминальная хроника была преимущественно зарубежной. Но в последнее время в страну потянулись гастарбайтеры из Румынии, Польши, стран бывшей советской Балтии, и стало «веселей». Из музеев украли несколько экспонатов (хранились без сигнализации), стали грабить дачи, а вдобавок повадились воровать велосипеды. Это, так сказать, издержки жизни «на доверии». Страну не закроешь — назревает проблема — как быть с теми, кто не привык жить «на доверии»?

 

Верующие изнутри

 

До недавнего времени в мире существовало две страны, где религия официально не отделена от государства, — Иран и Норвегия. С Ираном все понятно — это исламская республика с четко фиксированными принципами и соответствующей регламентацией государственной и общественной жизни. В Норвегии христианство в его протестантском варианте — это, скорее, общественная психология, то чего не видно на государственном уровне, но что присутствует в трудовой этике, культуре поведения, во взаимоотношениях людей. Это тоже регламентация, но внутренняя, проявляющаяся и в том, что я называю жизнью «на доверии». Причем эта регламентация куда более сильна и надежна, чем внешняя — в форме законов, полиции, судей и тюрем.

 

Назвать норвежцев религиозными язык не поворачивается, но при этом понимаешь, что они глубоко верующие люди. Возможно, я заблуждаюсь, но после общения с ними возникло ощущение, что они ВЕРЯТ, что жить нужно и можно по чести и справедливости, что обманывать нехорошо, что счастье не в ощущении своего превосходства.

 

С точки зрения нынешнего цинизма цивилизации это можно воспринимать по-разному. Кто-то увидит в этом анахронизм, кто-то посчитает наивным провинциализмом, кто-то даже узреет задержку в развитии, мол, циниками они еще станут.

 

На мой взгляд, «беспонтовость» норвежцев, напротив, классическая модель развития цивилизации. Этакий образец того, в каком направлении должно развиваться человеческое общество — от внешней регламентации к внутренней. А вот то, что мы имеем в странах СНГ — это ни больше ни меньше как цивилизационный тупик, из которого всем, в нем оказавшимся, нужно как можно скорее выбираться. Все эти разговоры об особом пути развития, о евразийской модели демократии — это и есть идеологические понты, за которыми нет ничего, кроме самомнения и веры в нашу исключительность. В этом смысле чем дольше мы будем «понты колотить», тем сильнее мы будем отставать от «беспонтовых» стран, и тем больше непонимания будет вызывать их детская вера в Санта-Клауса с его принципом «Жить "на доверии"».

 

 

РЕСПУБЛИКА