В последнее время в Казахстане только и говорят о борьбе между силовыми ведомствами, что, в общем-то, и определяет текущую внутреннюю политику. В прошлом номере нашей газеты политолог Николай Кузьмин отметил: все, что мы видим, - это лишь блик на воде от айсберга, а основная борьба скрыта.
Официально до нас доходят только обрывки информации, а потому никто не может сложить воедино мозаику этих войн. На тему войн - информационных и межведомственных - мы говорим с главным редактором энциклопедии "Кто есть кто в Казахстане" Данияром Ашимбаевым.
- Есть ли в Казахстане независимая пресса?
- Буквально на днях в разговоре речь зашла о том, что прессу нужно делить на государственную и независимую. Но я с такой формулировкой не согласен. Смотрите сами: независимость в наши дни может быть только от одного - от денег. Будь ты хоть либералом, хоть экологом, хоть национал-патриотом, хоть кем - создать и раскрутить сильную газету, канал или сайт без финансовых и административных рычагов практически невозможно. А в Казахстане никто и никогда не будет инвестировать в издание, отражающее чужую точку зрения.
Одни "независимые издания" аффилированы с конкретными банками, финансово-промышленными группами, руководителями государственных органов, олигархами, другие, которые не просто "независимые", но и "оппозиционные", - с теми или иными беглыми олигархами наподобие Аблязова и в плане творческой свободы авторов не менее зависимы, чем официоз.
Ничего плохого в этом нет - напротив, знание того, кому и что принадлежит, позволяет по тональности информационной политики просчитывать конкретные политические и деловые интересы владельцев СМИ.
- И какие информационные кампании сейчас можно отследить?
- Сейчас наиболее заметны две - "Аблязов против Кулибаева" и война за Хоргос.
В первом случае продолжается старая игра, нацеленная на дискредитацию и "выбивание" из окружения президента политических фигур, являющихся противниками беглого банкира. Аблязов очень предсказуем, и за эти годы сформировался своеобразный почерк его информационных атак. Во-первых, создается некая коалиция, т.е. к кампании привлекаются не просто аблязовские пропагандисты, но и те, с чьей помощью можно достичь максимального эффекта. К примеру, в свое время к войне с Рахатом Алиевым были привлечены "стародемократы", "младотюрки" и некоторые госструктуры, а теперь сам Алиев выступает в качестве союзника Аблязова в войнах с Шабдарбаевым, Кулибаевым и Абыкаевым. Во-вторых, используются все возможные средства - смотрите сами: "китайская угроза", так называемые "женщины-инвалиды", национал-патриоты, либерал-демократы, кое-какие силовики и региональные кланы.
Всегда надо смотреть на ситуацию шире, оценивая используемые инструменты, а главное - личность заказчика кампании. Аблязов - борец с коррупцией и патриот? Это просто смешно. Человек борется не за демократию, а за свои деловые и политические интересы. Не собираюсь хвалить тех, кого он считает своими врагами, дело лежит в иной плоскости. Понятно, политика - это не место для высокой морали и нравственности, но многие политики демонстрируют совсем уж полное отсутствие брезгливости, участвуя в сомнительных кампаниях полукриминальных элементов.
- А что можно сказать по поводу событий на Хоргосе? Там ведь достигнут немалый успех: разгромлена крупная преступная группа, вымогавшая с бизнесменов огромные суммы...
- Давайте и здесь смотреть шире. Во-первых, коррупция на Хоргосе - это ведь не только когда "берут", но и когда "дают". Не надо выставлять импортеров несчастными жертвами произвола. Любой человек, ведущий подобный бизнес, заинтересован в наличии "серой растаможки", оптимизации расходов и существовании лояльных людей на таможне. Обратите внимание на такой факт: сразу же после очередной зачистки Хоргоса (а нынешняя - не первая и не последняя), когда все вынуждены работать по "белым схемам", - на наших барахолках и в магазинах сразу подпрыгивают цены на одежду, обувь, бытовую технику и т.д. Хоргосские взяточники и взяткодатели выполняют своеобразную социальную функцию по поддержанию низких цен (особенно на фоне неспособного обуздать инфляцию правительства). А что касается борьбы с коррупцией, то кто бы ни начал этим заниматься, традиционные схемы очень быстро возобновятся - традиция такая, обусловленная всеобщей потребностью. Это как с дорожной полицией - все их ругают и матерят, но совершив нарушение правил, сразу начинают спрашивать: "Может, договоримся на месте?"...
Во-вторых, на Хоргосе всегда брали и берут. Почему операция случилась именно сейчас? На этот вопрос тоже ведь никто внимания не обращает. Можно рассмотреть такую версию. Деятельность финансовой полиции у многих вызывает вопросы: орган, призванный заниматься борьбой с коррупцией, сам постоянно попадает в криминальную статистику. Количество арестованных, осужденных и находящихся в розыске сотрудников этого ведомства сопоставимо с официальными результатами их работы. "Громкие дела" последних лет (Кулекеев, Доскалиев, Туржанов) вызвали множество вопросов относительно методов ведения следствия. Перепалка с союзом "Атамекен", отстаивающим интересы отечественного бизнеса и выступающим за гуманизацию и декриминализацию ряда статей Уголовного кодекса, также не добавила финполу очков. Насколько известно, некоторое время назад на подпись президенту был внесен указ о ликвидации Агентства по борьбе с экономической и коррупционной преступностью. И тут же началась активная работа, сопровождаемая мощным пиаром. Но если немного абстрагироваться от официальных данных, то в этом пиаре можно заметить ряд сомнительных моментов. Взять "наезд" на Верховный суд. Понятно, что наши суды коррумпированы, что многие дела "разводятся" за приличные деньги независимо от тяжести преступления. Но снятие шести весьма авторитетных судей, имевших огромный опыт работы и почти политический вес, и последующий арест двоих из них должны были быть обставлены более убедительно. Где факты, где четко сформулированные обвинения, где внятные объяснения? Ведь под удар поставлены авторитет всего Верховного суда и правовой системы в целом, а также законность вынесения многих судебных решений. Скажем так, никто не оценил политические риски, и кто ответит, если эти дела развалятся еще на стадии следствия?
Та же ситуация и вокруг Хоргоса. Здесь "борьба с коррупцией" была организована более грамотно, с медийным сопровождением, нужным видеорядом и громкими именами. Видно, что люди действовали достаточно грамотно, но слишком односложно. А анализ медийной и околомединой кампании в прессе и кое-какие организационно-политические действия позволяют представить ситуацию в совершенно ином свете. Скажем, так. Есть спецслужба "А" и спецслужба "Б", исторически не любящие друг друга, тем более что их шефы входят в разные группы. "А" длительное время занималась изучением коррупционных процессов в "Б" и часто ловила сотрудников той на всяких грязных делах. Пару лет назад "А" и "Б" сошлись в прямом конфликте, но вторую поддержали серьезные дяди в высоких кабинетах и демократическая общественность, чьи спонсоры с теми дядями были на удивление в хороших отношениях. Прошло время, "А" собралась с силами и решила нанести удар по "Б" и таможне "Х", с которой кормились некоторые ребята и из "А", и из "Б", но особенно те самые дяди в кабинетах. Но "Б" перехватила инициативу: она сама занялась таможней "Х", пересажала собственных нечистых на руку ребят и обвинила в создании банды тех самых ребят из "А", которые с ней раньше воевали. В итоге все считают, что "А" - коррупционеры, "Б" - силы добра. А на саму "Х" пришли дяди из тех же кабинетов. Точнее, не пришли, а выбрали в своих рядах "самое слабое звено" и пожертвовали им в высших интересах пиара, сохранности контроля над потоками и недопущения передачи уголовных дел в другие конторы. Одновременно была выведена из игры спецслужба "Ц", близкий друг руководителя которой оказался в числе "слабых звеньев". Вот и все.
Не нужно рассматривать все происходящее как борьбу сил добра и сил зла. Сейчас и здесь нет черных и белых, есть множество оттенков серого, в которых приходится разбираться.
- Можно ли у нас создать такую систему, чтобы избежать межведомственных войн?
- Традиции нашей политической системы таковы, что формальные и неформальные институты принятия и реализации решений давно смешались. Вес того или иного государственного органа или корпорации определяется не его (ее) бюджетом, наличием административных рычагов или законодательных полномочий, а личностью первого руководителя (может, второго). Поскольку так называемые демократические институты у нас присутствуют, а традиции не приживаются, то единственным механизмом политической конкуренции является ведомственное \ корпоративное \ групповое противостояние. Поэтому, несмотря на то, что некоторые структуры работают, мягко говоря, с отрицательным эффектом, для системы важен сам факт их существования, провоцирующий остальных на более конкретную работу и нужный тонус. В этом соединяются и своеобразная политическая конкуренция, и система сдержек и противовесов. Система в нынешнем виде уже не поддается ни эффективному внешнему контролю, ни жесткой вертикали управления (если ее кому-нибудь удастся построить). А такая эрзац-эффективность позволяет худо-бедно обеспечивать ее функционирование. Поэтому руководителям всех уровней - от президента до районного акима - приходится держать элиту в напряжении постоянными ротациями, реорганизациями, перераспределением полномочий и финансовых потоков, вводить новых неожиданных игроков и экспериментировать. То есть придавать статичному, по сути, процессу искусственную динамику развития.
Вместе с тем, существует большой риск, когда тот или иной инструмент, по мере функционирования обрастая полномочиями, весом, бюджетами, медийными ресурсами и прочими благами цивилизации, начинает вести себя как самостоятельный институт, у которого появляются свои политические и деловые интересы, враги и союзники, даже "стратегические приоритеты". А таким приоритетом в Казахстане может быть только одно - высшая власть.
В свое время на этом погорел Рахат Алиев. Он был выведен на поле для создания конкуренции и противовеса "младобанкирам", а через несколько лет создал собственную империю со спецслужбами и телеканалами и вступил практически в открытую борьбу за власть. Этот негативный пример длительное время довлел над элитой, старавшейся не допускать концентрации в одних руках таких политических инструментов, однако ситуация, похоже, повторяется. Причем речь идет о весьма неоднозначном альянсе, в который вошли местные силовики, отдельные медиа-холдинги, финансово-промышленные группы, землячества и уже упоминавшаяся выше "демократическая оппозиция". Складывается впечатление, что лидеры этой пестрой коалиции сами пока не знают, чего хотят вместе, кроме борьбы с общими врагами, но сама ситуация ставит под угрозу политическую стабильность в стране.
- Спасибо за интересную беседу.
Беседовал Игорь Хен.
www.camonitor.com
