Информационная атака, направленная против президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, развернутая оппозиционными изданиями с подачи Рахата Алиева, бывшего зятя главы государства, довольно быстро вошла в русло практической реализации.
В самом конце минувшей неделе в ряде городов Казахстана прошли санкционированные местными властями митинги, организованные радикальной оппозицией. Оппоненты режима требуют ответа на поставленный бывшим послом Казахстана в Австрии вопрос - действительно ли власти республики передали в аренду китайцам 1 миллион гектаров казахстанских земель?
Несмотря на скепсис всех известных в стране специалистов по Китаю, Рахат Алиев с помощью изданий, близких к опальному бизнесмену Мухтару Аблязову, похоже, сумел создать полемический фон вокруг своего обращения. Главная причина - в Казахстане очень распространена тема китайской угрозы. А с учетом того, что в полном соответствии со всеми мировыми трендами, правительство Казахстана с азартом участвует в привлечении китайских инвестиций, "желтая угроза" перестает выглядеть в глазах общества гипотетической.
"Казахстан превращается в сырьевой придаток Китая"
Машина по дискредитации казахстанского режима работает, похоже, на полную мощность. На своей персональной странице в Интернете, расположенной по адресу Rakhat.org бывший старший зять президента Нурсултана Назарбаева Рахат Алиев конкретизирует претензии к главе государства.
"Разоряя страну, ее пожизненный президент сказочно богатеет. Он получает откаты от каждой сделки с китайцами. Вот только один пример: В прошлом году через группу подставных лиц президент Назарбаев получил во владение 1,19 миллиарда акций китайской акционерной компании "Petro China Company Limited" и 1,04 миллиарда акций другой китайской акционерной компании "China Petroleum & Chemical Corporation". Все эти акции котируются на Гонконгской фондовой бирже и оцениваются на настоящий момент соответственно в 1,7 и 1,05 миллиарда долларов США. Это далеко не единственный откат, полученный Нурсултаном Назарбаевым от наших южных соседей. Казахстан становится беднее - президент становится богаче, теперь Нурсултан Абишевич президент-мультимиллиардер. А Казахстан превращается в сырьевой придаток Китая - при этом Назарбаеву строится роскошная резиденция на острове Хайнань, запасной аэродром на случай мирной революции".
Не менее активно участвует в процессе обсуждения "Республика", которая занялась поиском косвенных доказательств заявления Рахата Алиева. Издание нашло в открытых источниках занятные цифры. На их основании аналитики газеты делают вывод: "Наступление китайцев на наш нефтегазовый сектор носит характер если не блицкрига, то наполеоновского марша". "Если насчет передачи китайцам в долгосрочную аренду одного миллиона гектаров казахстанской земли и других шокирующих заявлений Рахата Алиева у нас нет точной информации, то относительно масштабного китайского проникновения в наш нефтегазовый сектор бывший зять Назарбаева, похоже, не ошибся. Доказательством тому - эти данные, взятые из официальных источников. На сегодняшний день в Казахстане 11 крупнейших нефтегазодобывающих компаний. Мы перечислим их, указывая в скобках объемы запасов нефти и добычи за 2010 год:
- "ТенгизШевройл" (1,1 млрд тонн, 22,5 млн тонн),
- КПО (Карачаганак) (нефти и газоконденсата 1,2 млрд тонн, 17,5 млн тонн),
- "Разведка Добыча "КазМунайГаз" (231,1 млн тонн, 9 млн тонн),
- "Актобемунайгаз" (110 млн тонн, 6,1 млн тонн),
- "Мангистаумунайгаз" (110 млн тонн, 5,7 млн тонн),
- "ПетроКазахстан" (63,6 млн тонн, 6,3 млн тонн),
- "ТургайПетролиум" (объемы распределены между "ПетроКазахстаном" и ЛУКОЙЛом),
- "КазГерМунай" (31,4 млн тонн, 1,6 млн тонн),
- "Каражанбасмунай" (57 млн тонн, 1,6 млн тонн),
- "Казахойл Актобе" (42,6 млн тонн, 0,9 млн тонн),
- "Северные Бузачи" (29 млн тонн, 1,6 млн тонн).
Сразу оговоримся, что в данной таблице есть двойной счет - общие запасы и добыча за 2010 год компании "Разведка Добыча "КазМунайГаз" включают в себя запасы и добычу "ПетроКазахстана" (33%), "Мангистаумунайгаза" (50%), "Казахойл Актобе" (50%), "Каражанбасмуная" (50%) и "КазГерМуная" (50%) пропорционально долям участия в последних.
По нашим прикидкам, из 79,7 миллиона тонн нефти и газоконденсатов, добытых в Казахстане в 2010 году, на долю вышеперечисленных компаний приходится 73 миллиона тонн, или 91,5%. Остальное - это вклад средних и мелких компаний, перечислять которые нам не хватит газетной площади. Так вот: 22,5 и 17,5 миллиона тонн годовой добычи приходится на двух гигантов с участием американских и западноевропейских инвесторов, пришедших в страну на заре независимости, причем на удивительно льготных условиях, причины которых стали позднее понятны благодаря скандалам типа "Казахгейта". В совокупности это 40 миллионов тонн, или 50,2% от общей добычи в Казахстане. А из оставшихся 39,7 миллиона тонн, по нашим расчетам, 17,7 миллиона тонн, или 22,2%, приходится на китайских инвесторов, а доля национального оператора "КазМунайГаза" вдвое меньше. При этом нужно учитывать, что все нефтегазодобывающие активы нацкомпании находятся в собственности "дочки" - "Разведки Добычи "КазМунайГаз". Но последняя давно уже казахстанская только наполовину. Казахстану в ней принадлежит 57,95% акций, китайским компаниям - 11% акций. Остальные 31,05% якобы находятся в свободном обращении, но если верить прошлогодним заявлениям Мухтара Аблязова, то 15% контролируют на пару Тимур Кулибаев и Лакшми Миттал, а еще 16,05% находятся в распоряжении компаний, аффилированных со средним зятем Назарбаева. Мы не смогли в силу дефицита времени и информации посчитать, сколько в 2010 году добыли средние и мелкие нефтегазодобывающие компании с китайским участием, а их с каждым днем все больше: АО "СНПС - Ай Дан Мунай", ТОО "Адай Петролеум компании", ТОО "Прикаспиан Петролеум компании", СП "Сазанкурак", ТОО "Каракудукмунай", ТОО "Арман" и так далее. Но похоже, что доля китайских компаний составляет порядка 30% годовой добычи нефти и газоконденсата в Казахстане и держится на этом уровне только потому, что "ТенгизШевройл" и КПО стабильно наращивают добычу. Но если даже исключить последние, то все равно очевидно: наступление китайцев на наш нефтегазовый сектор носит характер если не блицкрига, то наполеоновского марша. И в завершение приведем статистику, доступную всем, но малоизвестную. На сегодняшний день китайские компании имеют следующие доли участия: в "Разведке Добыче "КазМунайГаз" - 11%, "Актобемунайгазе" - 94,47%, "Мангистаумунайгазе" - 50%, "ПетроКазахстане" - 67%, "КазГерМунае" - 50%, "Каражанбасмунае" - 50%, "Казахойл Актобе" - 25%, "Северных Бузачах" - 75%".
Аргументы, подтверждающие некоторые тезисы "венского сидельца" Рахата Алиева, приводит газета "Свобода слова". Издание включается в полемику устами бывшего вице-премьера Казахстана Балташа Турсумбаева, который в ответ на вопрос о слухах об аренде китайцами казахстанских земель, нашел подтверждение гипотезы в недавней инициативе Нурсултана Назарбаева. "Президент выдвинул инициативу: большинство пахотных земель в Казахстане являются бесхозными, а значит, правительству надо дать указание провести ревизию всей территории государства. Он даже издал приказ об изъятии земель у чиновников, которые скупили у крестьян землю, переданную им в аренду на 49 лет. Появилась идея: собрать эту землю и держать ее в руках правительства! Возможно, это подготовка к тому, что правительство будет передавать изъятую землю в аренду китайцам или создавать с ними совместное производство, что, в принципе, одно и то же".
Не остались в стороне от обсуждения проблемы и газеты, близкие к партии власти - одной из таких является "Литер". Издание печатает материал, из которого можно вынести две мысли: "Рахат Алиев преступник" и "оппозиция не состоялась". "Напомним: байка про "китайскую угрозу" возникла в декабре 2009-го, тогда новостные ленты процитировали Нурсултана Назарбаева, который призвал иностранных инвесторов вкладывать средства в развитие аграрного сектора в Казахстане: "Казахстан имеет огромные площади, благоприятные для выращивания сельхозпродукции, все ваши работники компаний кушают каждый день, по крайней мере три раза, им нужно продовольствие. Почему бы вам вместе с нашими аграрниками, там где вы работаете, не взять и не создать аграрные комплексы, производящие продукцию для ваших предприятий?" Тогда же глава государства упомянул о предложении со стороны бизнеса КНР выращивать на казахстанских площадях кормовые культуры сою и рапс. Позже в интервью он уточнил: "Во время недавнего прямого эфира я, отвечая на один из вопросов, говорил в качестве примера, что соседний Китай выражает готовность обрабатывать и выращивать на наших пустующих землях продукцию сельского хозяйства с помощью своей техники. Речи о продаже земли не было!" "Однако, - продолжил Назарбаев, - некоторые "особо внимательные" граждане перевернули мои слова и стали запугивать всех, что мы намерены продать часть земли китайцам". <...> Ремарка президента страны о том, что Казахстан может освоить еще один рынок для реализации сельхозпродукции, стала поводом для явно искусственно вызванного ажиотажа, который закончился ничем: раздутую оппозицией "информацию" не подтвердила и китайская сторона.
Но опыт антикитайских митингов показал зарубежным спонсорам: ресурс нелюбви к соседней стране можно использовать. Выпавшее из рук Абиловых-Шахановых и иже с ними знамя подхватил экс-посол Алиев, которому по традиции оппозиционеры не поверили, но на всякий случай поспешили со своим "ну мы же говорили вам". Действительно, заняв позицию "критика из-за бугра" официальной политики Казахстана, Рахат добивается того, чтобы казахстанцы постепенно забыли о его преступлениях. Он даже выступает в одном телеэфире с Мухтаром Аблязовым, у которого в прежние времена лихо "отметал" бизнес, жестоко прижимал его друзей. Напомним, что это противостояние в 2001 году чуть не вылилось в политический кризис: уж очень многие чиновники, политические деятели и бизнесмены оказались задеты амбициями "мистера пять процентов" (во времена активного рейдерства Рахата ходила байка о том, что он имел обыкновение "с царского плеча" предлагать владельцам бизнеса небольшую долю от него - если не будут рыпаться).
И если сейчас живущий то в Великобритании, то в Греции беглец кажется непосвященным эдаким беззащитным диссидентом, выглядящим, как "ботаник"-инженер, то тех, кто с ним сталкивался в реальной жизни, не покидает ощущение, что они общались с человеком-бульдозером или, скорее всего, с безжалостным и не вполне адекватным аллигатором. Чтобы не быть голословными, вспомним, что обозначено в приговоре военного суда Акмолинского гарнизона в отношении Рахата Мухтаровича Алиева, бывшего заместителем министра иностранных дел Республики Казахстан и членом созданной им организованной преступной группы: создание и руководство организованной преступной группой, незаконный сбор информации, получение и разглашение государственных секретов, хищение государственного имущества, действия, направленные на насильственный захват власти, и государственная измена в виде шпионажа. Во время судебного разбирательства стало известно, что Алиев и Альнур Мусаев, умышленно злоупотребляя служебным положением, вели противозаконную деятельность с целью личного обогащения, реализации своих властных амбиций и насильственного захвата власти... <...> Также следственные органы ряда стран Азии и Европы по сей день занимаются случаями вымогательства, пыток, доведения до самоубийства. Что касается последнего, то, как известно, в результате жестокости Алиева погибла мать его дочери Луизы Анастасия Новикова...
Как уже говорилось, амбиции этого "оппозиционера" вылились в серьезный проект по захвату власти в стране. И, видимо, не зря он писал что-то там о монархии в Казахстане. Наверное, прощупывал, как воспримут здесь тирана и убийцу. В результате - сбежал. И единственное, что сегодня может себе позволить Рахат, - изредка мутить воду в бывшем отечестве".
При этом - западные СМИ, что любопытно, косвенным образом поддерживают позицию Рахата Алиева, публикуя материалы об интеграции казахстанской и китайской экономик. В частности, об этом пишет британское издание Telegraph, а перевод материала републикует информационно-аналитический портал "Евразия", который связывают с персоной бывшего премьер-министра Казахстана Акежана Кажегельдина.
"В соответствии с соглашением, Евразийская корпорация природных ресурсов (ENRC) должна получить более 1,9 миллиардов долларов США кредита от китайской стороны, что подчеркнет растущую мощь Казахстана в списке лондонских горнодобывающих компаний. Кредит поможет дальнейшему развитию добычи хрома в деятельности компании, которая находится в списке FTSE-100, и самого большого железного рудника Казахстана. Компания ENRC отказалась подтвердить разговоры по поводу кредита, но президент Казахстана сказал, что по этому поводу велись переговоры во время его трехдневной поездки в Пекин. "Благодаря нашей поездке казахской компании ENRC будет предоставлен кредит в сумме 1,5 миллиарда долларов США для дальнейшего развития комплекса "Соколов-Сарбай", и 400 миллионов долларов США для развития хромовой отрасли", заявил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев, передает ИА Казах-ЗЕРНО.
Деньги будут поступать, по крайней мере, частично, от 1,7-миллиардного кредита, который был выделен независимому Фонду национального благосостояния Казахстана Банком развития Китая. Фонд национального благосостояния подписал соглашение во вторник, и, скорее всего, он направит деньги компании ENRC в течение следующего года. Конкурирующая добывающая компания "Казахмыс", которая находится в списке FTSE-100, получила кредит в размере 2,7 миллиардов долларов США от Банка развития Китая через Фонд национального благосостояния в конце 2009 года. Тогда правительство использовало кредит для оправдания своей 26% доли в добыче меди, купив дополнительно 11% акций у одного из основных акционеров Владимира Кима. "По этому поводу компания ENRC не предоставила никаких подтверждений, и это позволяет предположить, что сделка, вероятно, еще обсуждается", заявила компания "Charles Cooper at Oriel Securities". "Очевидно, что казахстанское правительство выразило желание увеличить и/или снизить свою долю в крупных горнодобывающих компаниях. В настоящее время государство владеет относительно небольшой долей компании ENRC, что может быть аномалией, которая может быть исправлена".
В среду президент Назарбаев завершил свой визит в Китай, где было подписано множество соглашений, что показывает углубление связей между богатым ресурсами Казахстаном и его быстро развивающимся восточным соседом. Там казахская сторона договорилась о выделении кредитов на высокоскоростные железнодорожные сообщения, модернизацию НПЗ Павлодара и нового нефтехимического комплекса, и подписала соглашение о том, что Казахстан будет поставлять Китаю до 40% ядерного топлива".
Тема информационной атаки Рахата Алиева важна еще и потому, что, по мнению аналитиков сайта евразийского экспертного форума Kazregion.kz, изменился сам контекст политического существования режима Нурсултана Назарбаева. Эксперты уверены: глава Казахстана перестал восприниматься гарантом экономической состоятельности из-за отсутствия публичного и легитимного механизма передачи власти. "Однако на этот раз вопреки устоявшимся ожиданиям и сложившейся практике стратегические партнеры отрицательно отнеслись к очередному продлению полномочий Нурсултана Назарбаева, фактически отказавшись от главного для себя дивиденда - страховки на долговременную стабильность до 2020 года. Тем самым не только развенчан один из столпов официальной пропаганды, но и продемонстрировано, что центры силы сегодня заинтересованы, прежде всего, в обеспечении преемственности курса Назарбаева, а не в механическом оттягивании решения этого вопроса. Мотив прагматичен - отстаивание собственных интересов, а демократические принципы - инструмент. Ведь даже ключевой партнер и близкая Казахстану по духу - Россия - на этот раз довольно холодно отнеслась к очередной легимитизации Нурсултана Назарбаева. Ни кому из стратегических партнеров Казахстана невыгодно развертывания в ключевой стране Центральной Азии негативного сценария, особенно в контексте происходящих сегодня событий в исламском мире. Попытка же через референдум продлить полномочия первого президента страны до 2020 года, показала, что руководство страны в споре о дальнейших перспективах режима, сделала выбор в пользу консервации существующего статус-кво. Такая зависимость от форс-мажорных рисков не отвечает интересам стратегических партнеров, которые должны иметь твердые гарантии, что обязательства режима не девальвируются вместе с уходом с политической арены Нурсултана Назарбаева как центрального и ключевого политического института всей системы (знаково, что американский госдеп указал на "необходимость сохранения политического наследия Нурсултана Назарбаева").
Конечно же, отрицательную реакцию ведущих мировых игроков на продление полномочий президента Казахстана нельзя расценивать как сигнал к уходу, но фактически признано, что президентство Нурсултана Назарбаева ведет обратный отсчет. Вместе с тем для стратегических партнеров Казахстана (в том числе для Китая и России) инициатива с референдумом продемонстрировала непредсказуемость правящей элиты. А сегодняшние события в исламском мире, показывают, что когда теряется предсказуемость и устойчивость режимов, заинтересованные стороны играя на опережения могут инициировать перезагрузку.
Высокая заинтересованность/озабоченность центров силы в преемственности курса Назарбаева позволяет предположить об усилении влияния внешнеполитического фактора на формирование стратегической повестки. Можно говорить, что в сегодняшних дискуссиях о контурах постназарбаевского Казахстана оформляется новый вектор - внешнеполитический - который по своей силе может стать одним из определяющих. И хотя оптимальным и приемлемым вариантом является консолидированное моделирование постпериода, но нет гарантий, что одна из сторон попытается сыграть на опережение. Ответ на эту дилемму дадут предстоящие президентские выборы".
"В Казахстане обычно распространено мнение, что наша бывшая родоплеменная система ушла в прошлое, стала только традицией, но опыт Киргизии, нашего близнеца-брата, наглядно демонстрирует, что она еще может вернуться"
Двигаясь к досрочным президентским выборам в Казахстане, чиновники все чаще вынуждены оглядываться на внешние факторы. Самыми существенными из них уже в ходе запущенного электорального процесса стали беспорядки в странах Среднего Востока и Магриба. Дестабилизация целого региона, при фактической близости нестабильной Киргизии, "замороженных" Узбекистана и Туркмении и тлеющего Таджикистана - накладывает неизбежный отпечаток на любые попытки, пусть даже формальные, диалога власти с обществом.
Особенно наглядно это проявилось в последнем номере журнала "Центр Азии", издания, близкого к экспертному сообществу Казахстанского института стратегических исследований при президенте республики. Аналитики журнала попытались разобрать структуру средневосточных беспорядков на составляющие и сопоставить их с казахстанскими реалиями. Нельзя сказать, что выводы в статье прозвучали очень уж неожиданные. Но любопытен материал, прежде всего, не ответами, а вопросами, которые издание не в духе официально принятых "толерантности" и "многовекторности". "Например, национальные меньшинства могут представить свой собственный список претензий к действующей власти, но они не могут не учитывать опыта соседней Киргизии, особенно Ошских событий. Точно так же и весьма влиятельные алматинские либералы. Они хотят либеральных реформ и построения общества на западноевропейских стандартах. Однако многие из них были очень серьезно обеспокоены событиями в соседней Киргизии, собственно как и событиями в арабском мире. При всей заманчивости либерального процесса существует серьезный риск для маленького, но такого уютного алматинского мира, который первым попадет под удар в случае развития политического процесса по киргизскому сценарию. Мнение умеренных алматинских либералов четко выразил в своей колонке заместитель главного редактора влиятельной газеты "Панорама" Аскар Аукенов. Он критиковал решение оппозиции отказаться от участия в выборах, заявляя, что оно вызвало разочарование у многих ее сторонников. По его мнению, она не просто должна быть всегда готова к выборам, но и не должна упускать возможности лишний раз предложить свою собственную программу действий. Здесь как раз и начинается самое сложное. В Казахстане наблюдается явный кризис идеологии. С одной стороны, государство главным образом сосредоточивает свои усилия на прямой пропаганде. С другой - оппозиция, как либеральная, так и националистическая, концентрируется только на базовых принципах своих давно готовых программ, которые не учитывают реальную ситуацию и настроения в обществе. Для либералов главное заключается в стандартном наборе - выборах акимов всех уровней, выборах судей, в переходе к парламентской системе, свободе слова и СМИ. Соблюдение всех этих правил должно, по их мнению, обеспечить переход Казахстана на качественно новый уровень и приблизить его к западным стандартам. Для националистов главная проблема в статусе казахского языка. Корень всех проблем они видят в распространенности русского языка, параллельно они очень критически относятся к России и ее политике, как прошлой, так и современной. По своей сути националисты также условно делятся на либеральных, которые призывают к либерализации политической жизни Казахстана, критикуют власти за их недостаточную политику в области защиты казахского языка, а также традиционных. Последние призывают к жестким мерам в отношении использования языка в работе государственных органов и даже в повседневной жизни.
Существует еще и русские националисты, которые весьма критически настроены по отношению к независимости Казахстана в целом, подвергают сомнению способность к самостоятельному развитию, не принимают никакой критики по отношению к прошлому и настаивают на цивилизаторской миссии сначала Российской империи, а затем СССР. Здесь нужно иметь в виду еще и исламистские настроения в обществе, среди "новых городских бедняков", недавних выходцев из села. В будущем их влияние будет неизбежно расти, и государству стоит больших трудов не дать этому процессу выйти за рамки. Причем большая часть указанных выше движений выступает за либеральные реформы, каждый видит в них шанс добиться реализации своей программы.
В этой ситуации кризис идеологии выражается не в определении того, чего хотят основные политические движения Казахстана. Они это хорошо знают. Кризис идеологии связан с тем, что ни у политических движений, ни у государства, ни у общества нет ответов на ряд очень важных вопросов и нет основы для консенсуса. Среди них целый ряд вопросов нашей истории отношений с Россией. Здесь и собственно колониальный период, и восстание 1916 года, и голод 1928-1932 годов, и многое другое. Очевидно, что у радикалов с обеих сторон диаметрально противоположные точки зрения на ситуацию. Отсюда вытекает еще одна проблема - какой должна быть внешняя политика страны, которая находится в эпицентре геополитического соперничества между Россией, США, Китаем и многими другими игроками помельче. Надо отдать должное президенту Назарбаеву, он все эти годы проводит тонкую и чрезвычайно эффективную политику, направленную на защиту в первую очередь государственных интересов.
Теперь на секунду представим, если мы начнем либеральные процессы по западным стандартам или у нас начнутся беспорядки по киргизскому или арабскому сценарию, что также приведет нас к либерализации. Вот здесь начнется самое сложное. С одной стороны, острейший конфликт интересов между радикальными националистами (казахскими и русскими) в ходе предвыборной кампании, любой, президентской или парламентской. Предметом дискуссии станут в первую очередь неурегулированные вопросы общей истории.
С другой стороны, начнется борьба интересов внутри казахского общества. Здесь уже важен не только опыт Киргизии, но и бунтующих арабских стран. На первый план здесь вышли интересы регионов, религиозных общин и племен. Так, в Тунисе одной из движущих сил протестов были представители южных кланов, недовольных доминированием сахельского клана. В Бахрейне шииты ведут борьбу против суннитов. В Йемене южные племена против северных из коалиции зейдитских племен, лидером которых является президент Салех.
В Ливии большая часть племен выступила против Каддафи, их представителями являются те ливийские послы и министры, которые поддержали революцию, но некоторые, в частности его родное племя каддафийа, продолжает его поддерживать. В Саудовской Аравии самая большая проблема связана с шиитскими племенами богатой нефтью Восточной провинции и рядом других племен из депрессивных районов страны. В Казахстане обычно распространено мнение, что наша бывшая родоплеменная система ушла в прошлое, стала только традицией, но опыт Киргизии, нашего близнеца-брата, наглядно демонстрирует, что она еще может вернуться. И здесь не только деление на Юг и Север, которые в целом совпадают с традиционной структурой организации киргизского общества на крылья - правое и левое. Проблема в том, что политики в своей борьбе все больше обращаются за поддержкой к своим землякам на местах, из числа которых формируются группы поддержки, как для участия в выборах, так и для оказания силового давления на власть. Отсюда, кстати, и выдвигаемая проигравшими киргизскими партиями идея создания местных курултаев практически на родоплеменной основе. Подобная перспектива не может не вызывать беспокойства даже у самой недовольной властями части либерально настроенного населения. Даже для них события в арабских странах и в Киргизии, которые наложились в массовом сознании одно на другое, не выглядят слишком привлекательными".
В той же плоскости находится обсуждение, напечатанное на страницах Central Asia Monitor. Авторы статьи взяли за основу рейтинг блоггера The Wall Street Journal - финансового журналиста Алена Маттича о протестности стран, население которых в той или иной мере склонно к гражданским выступлениям и переворотам - Казахстан в этом списке занял 31-ю позицию из 85.
"В Казахстане традиционно принято считать некоторые социальные группы или страты более конфликтными, например, студенческую молодежь или маргинальное население (лиц, переселившихся в города из сельской местности и не сумевших полностью здесь социализироваться). Во многом такие оценки оправданы, но, вместе с тем, они требуют дополнительного обоснования в виде специального исследования, - говорит представитель КИСИ. - Основная проблема тут в том, что фокусируясь на традиционно "проблемных" стратах, мы можем упустить из виду те процессы, которые обладают конфликтным потенциалом именно в данный момент. Например, мне кажется, весьма интересным рассмотреть поведение молодых специалистов с высшим образованием - как трудоустроенных, так и не имеющих работы. Как показывают предварительные замеры, именно у них возникает максимальное чувство неудовлетворенности из-за завышенных ожиданий, которые по ряду объективных и субъективных причин не реализуются.
И все же общепризнанная толерантность - не повод для того, чтобы игнорировать самочувствие тех же "новых горожан". - Это опасная категория, ей нечего терять - ни недвижимости, ни других имущественных, социальных благ, которые обычно останавливают революционный пыл. Поэтому властям и всем, кто причастен к тому, чтобы жизнь в Казахстане была лучше, нужно заниматься этими людьми. Эта сила пока не организована, хаотична, не может даже ясно высказать свои пожелания властям, у них нет лидеров, которые могли бы выражать их.
Эту же тему обсуждает специалист Информационно-аналитического центра при МГУ имени М.Ломоносова Юлия Якушева. Соглашаясь с тем, что за внутренней ситуацией необходимо наблюдать, эксперт в целом относится к предсказаниям о революции в Казахстане с большой долей скепсиса. "Конечно, для элит рейтинговые оценки имеют очень серьезный психологический импульс. Особенно если публикуются на страницах авторитетного и действительно компетентного американского издания. Правда, понять, почему Казахстан и Китай имеют примерно равную вероятность возникновения социальных революций, невозможно в принципе. Если только авторы этой условной градации не положили в ее основу показатели уровня человеческого развития, где Россия и Казахстан занимают соответственно 65 и 66 место, а Китай стоит ниже аж на 25 ступеней. Иными словами, права человека с точки зрения американских аналитиков в любом случае важнее, чем индексы экономического роста и показатели темпов развития национальных экономик.
Появление подобного рода "сводных таблиц" в нынешних условиях вполне закономерно и понятно. Наибольшим спросом сейчас как раз и пользуются рассуждения по типу "а где рванет в следующий раз?". Тем более, что появившиеся в российских СМИ материалы, посвященные теме арабских революций, сразу после египетских событий, но еще до начала ливийской революции, были как пальцем в небо, поскольку именно Ливию и Бахрейн специалисты по региону называли в числе потенциально наиболее устойчивых режимов, ну а на практике все вышло с точностью, да наоборот.
Поэтому я бы не спешила заранее предрекать Азербайджану скорый крах, а Казахстану с Украиной спокойное и размеренное процветание. Всем, похоже, уже очевидно, что работают субъективные факторы, которые крайне трудно поддаются точному учету и анализу. Для Казахстана в нынешней ситуации эти риски сопряжены, прежде всего, с проблемой отсутствия реального преемника действующего президента страны, но это вовсе не означает, что превращение этой потенциальной угрозы из латентного состояния в "горячую фазу" произойдет под влиянием чреды арабских революций. Ведь тема преемника обсуждается на протяжении последних пяти-шести лет, и она едва ли связана с проблемой эффективности или неэффективности казахстанской управленческой элиты. Тут работают совершенно иные правила игры. И в этом смысле Ак Орде, ни Ливия, ни Египет, по большому счету, не указ.
Да, есть вероятность, что начнут работать некие внешние силы, заинтересованные в дестабилизации не только в Казахстане, во всем центрально-азиатском регионе. Но с учетом определенного уровня политической культуры и традиций опять-таки необходимо признать, что в Казахстане гораздо больше страховочных узлов для нынешней элиты, нежели в соседнем Узбекистане".
О роли англичан в событиях на Среднем Востоке и странах Магриба рассуждает переводческий портал Inоsmikz.org, задумавшийся с подачи лондонской Daily mail о связи визитов принца Эндрю с революциями в тех странах, в которых он побывал. Совсем недавно он посещал с кратким визитом Казахстан.
"Понятно, что актуализация остававшихся до сих пор вялотекущими разговоров о том, что герцог Йоркский в названном качестве слишком часто ездит в такие страны, как Ливия, Тунис и Казахстан и что у него складываются чересчур тесные связи с членами правящих семей из этих стран, связана со складывающейся в арабском мире ситуацией. В частности - в той же Северной Африке. В свете последних революционных событий на Среднем Востоке температура тех разговоров и впрямь резко повысилась. И не в последнюю очередь еще из-за того, что в него включились очень высокопоставленные в недавнем прошлом официальные лица Великобритании. Масла в огонь подливает, образно говоря, и то, что такие оппоненты и, прямо скажем, критики герцога Йоркского, как Крис Брайант, отринув в сторону хваленое англо-саксонское хладнокровие и приписываемую британским политикам и, еще больше, дипломатам выдержку, начинают едва ли не пороть горячку в своем разоблачительном раже. При этом они, бывает, не оставляют камня на камне не только от имиджа члена королевской семьи на посту представителя UKTI, но и от международного авторитета правящих режимов тех стран, куда он так зачастил в последнее время. В обращении Криса Брайнта применительно, скажем, к нашей стране говорится следующее: "А тут еще его вовлеченность в богатом нефтью дико-западном государстве Казахстан. Я узнал об этом из первых рук, когда Казахстан был одной из стран в моем портфеле министерства иностранных дел. Являвшийся в прошлом частью советской империи, он сохранил многое из черт коммунизма старого стиля со свирепой службой безопасности, жесткой цензурой прессы, с беспросветной нищетой для многих, огромным богатством для крошечной правящей клики наверху и этикой бизнеса, основанной во многом на откатах и взятках. Это такое место, где легко дается делать быстро деньги, в особенности, если у вас есть связь к 70-летнему Нурсултану Назарбаеву, который находился на должности еще до обретения независимости в 1991 году".
В общем, достаточно откровенная и нелицеприятная оценка от министра иностранных дел лейбористского правительства Великобритании в адрес правящего режима, системы государственной власти и порядков в Казахстане. До сих пор ничего подобного высокопоставленные официальные лица, ни действующие, ни отставные, тем более, главы дипломатических ведомств великих западных держав себе не позволяли. Такая откровенность, да еще в такое, как нынче, время о многом говорит. Оно и понятно.
"Легкая пикировка между китайскими и российскими представителями является прелюдией к предстоящему саммиту ШОС в Астане".
Будет ли расширяться ШОС? Такой вопрос был поставлен на крупной международной конференции, посвященной десятилетию Шанхайской организации сотрудничества и председательству Казахстана в этой влиятельной организации. Периодичность выхода не позволяет журналу "Центр Азии" писать обо всех событиях в срок. Но мнение журнала интересно хотя бы тем, что он артикулирует позицию разработчиков многих из внешне- и внутриполитических проектов страны. "Для сравнительно небольшого государства, каковым, несомненно, является Казахстан, к тому же находящегося в регионе, где сошлись интересы всех крупнейших мировых держав, очень важно поддерживать со всеми ними хорошие отношения. В любых сложных ситуациях это повышает статус нашей страны. Так получилось и в этот раз. Во время конференции возникла серьезная дискуссия по вопросу о возможности расширения ШОС. Российские представители настаивали на том, что ШОС, как открытая организация должна расширяться. Со своей стороны, китайская делегация подчеркивала, что с этим вопросом не надо торопиться, потому что необходимо понять, зачем вообще необходимо расширение ШОС. Главная интрига заключалась в вопросе о приеме Ирана в состав организации. Понятно, что вероятное вступление Афганистана или Индии не вызвало бы таких дебатов. Исходя из своих интересов, Москва явно хочет, чтобы Тегеран стал членом ШОС. В то же время понятно, что вопрос об иранской ядерной программе все также стоит на повестке дня, как и вероятность возникновения вокруг этой проблемы военного конфликта. Если Иран будет членом ШОС, то этой организации так или иначе придется выступить в поддержку Тегерана в случае обострения ситуации, пусть даже на дипломатическом уровне. Такая перспектива, похоже, совершенно не устраивает Китай, который хотел бы сохранить свободу маневра в своих действиях на международной арене. Вступление Ирана в состав ШОС, несомненно, связало бы Пекину руки. В то время как сейчас Китай в случае обострения иранской проблемы вполне может обсуждать с западными странами условия своего нейтралитета. Кроме того, главные интересы Китая в ШОС связаны с гарантиями сохранения статус-кво в прилегающей к его границе Центральной Азии. Иран же находится слишком далеко. Так или иначе, у России и Китая действительно разные интересы в этом сложном вопросе. Похоже, легкая пикировка между китайскими и российскими представителями является прелюдией к предстоящему саммиту ШОС в Астане. В этой ситуации Казахстан оказывается в трудном положении между противоположными интересами двух своих стратегических партнеров. Но в этом положении есть свои несомненные плюсы. Казахстан нужен обеим сторонам, в том числе и как влиятельный посредник. Хотя с прагматической точки зрения позиция Китая выглядит более логичной. Зачем нужно ввязываться в ситуацию, которая чревата конфликтом?"
"Казахстан не идет на активную ликвидацию проблемной задолженности, чтобы не усугублять негативные последствия кризиса для национальной экономики в целом".
Деловое издание "Бизнес и власть" берет большое интервью у Екатерины Трофимовой, директора группы рейтингов финансовых институтов международного рейтингового агентства Standard & Poor's. В разговоре с корреспондентами газеты аналитик рассуждает о проблемных активах Казахстана, рынке недвижимости и фонде стрессовых активов.
- Как вы считаете, можно ли сказать, что уровень проблемных активов в казахстанской экономике на сегодня является транспарентным и достиг дна?
- К сожалению, система учета и отчетности в РК несовершенна и не полностью соответствует международным стандартам. Поэтому четко определить размер валовых проблемных активов (ВПА) сложно. Мы обычно озвучиваем оценку величины проблемных кредитов, которая основана на экспертном мнении, в частности на нашем опыте работы в Казахстане и других странах. В 2010-м этот показатель стабилизировался на уровне примерно 40-50% в среднем по банковской системе РК, включая банки, попавшие под реструктуризацию. Определение ВПА, которое мы используем, достаточно широкое и включает в себя, в частности, реструктуризированные кредиты. Если же говорить только о безнадежных кредитах, то по системе в целом их объем не превышает 15-20%. Ситуация с транспарентностью значительно улучшилась за последние два-три года, особенно за счет усилий АФН и Нацбанка в этом направлении. Могу сказать, что по вопросам проблемных кредитов уровень транспарентности в РК один из самых высоких в мире. И хотя система отчетности несовершенна, я считаю, по Казахстану у нас есть достаточно полное понимание, по меньшей мере, масштабов проблем, чего нельзя сказать о многих других странах, в которых мы работаем.
Пожалуй, область оценки проблемной задолженности является одной из наиболее субъективных в финансовом анализе. Например, оценивать ликвидность намного легче, потому что деньги либо есть, либо их нет. С проблемной задолженностью все куда сложнее. К сожалению, в мире не существует общепризнанного определения - что называть проблемной задолженностью, поскольку то, что проблемно для одной организации, абсолютно непроблемно для другой. Даже такое устойчивое определение просроченной задолженности, как кредиты с просрочкой больше 90 дней, не является объективным, потому что банку достаточно реструктурировать такие кредиты, чтобы показатели просрочки свыше 90 дней резко улучшились. Анализ качества активов требует мониторинга множества показателей. В частности, мы очень активно и с большим вниманием используем данные национальной статистики Казахстана, АФН и банков второго уровня, но лишь как составляющие ряда индикаторов.
- По вашей оценке, есть ли в Казахстане четкое понимание того, как нужно решать проблему плохих активов?
- Вопрос проблемной задолженности сложно не только анализировать, но и решать. Допустим, вопрос недостатка ликвидности, с которым ряд банковских систем столкнулись на пике кризиса, был абсолютно очевиден с точки зрения возможных решений. Нет денег - нужно предоставить деньги, что и сделали многие государства мира. Вопрос проблемной задолженности намного более тонкий и сложный. Потому что он затрагивает много сегментов, пластов экономики и имеет очень серьезные социальные и политические последствия. Очевидно, что Казахстан не идет на активную ликвидацию проблемной задолженности, чтобы не усугублять негативные последствия кризиса для национальной экономики в целом. Даже страшно представить, к чему могла бы привести массовая продажа залогов недвижимости по проблемным кредитам. Или же массовое банкротство и закрытие предприятий-должников. Это вызвало бы множество нежелательных социальных последствий, в частности рост безработицы в стране. Мы понимаем, что в РК был сделан осознанный политический выбор в пользу поддержания стабильности в социально-экономической сфере. Но любая медаль имеет и оборотную сторону. В данном случае это замедление восстановления банковского сектора. За излишества докризисного периода кто-то должен платить. Такой платой является продолжающаяся стагнация в казахстанском банковском секторе, его очень медленное восстановление, большой объем просроченной задолженности. Ну и, конечно, иностранные инвесторы тоже поплатились.
- Есть ли альтернативные пути решения проблемы просроченной задолженности? Кстати, почему, на ваш взгляд, в Казахстане так и не была реализована идея с фондом стрессовых активов?
- Механизмов решения этого вопроса существует множество. Различные страны используют госгарантии, прямой выкуп просроченной задолженности, организацию фондов проблемных активов, списание напрямую, через SPV и т.д. С юридической точки зрения в Казахстане в этом вопросе есть определенные недоработки. Но даже устранение этих недоработок не обязательно приведет к массовым расчисткам балансов банков. Все дело в том, что Казахстан не может агрессивно очищать балансы банков, так как это угрожает экономической и социальной стабильности в стране. Сейчас законодательные власти, АФН, Нацбанк принимают усилия по расширению инструментария работы с проблемной задолженностью, и это, безусловно, правильно. Но надо понимать, что это лишь инструменты, которые позволят работать с проблемной задолженностью, но не гарантируют быстрого решения самой проблемы плохих долгов. Фонды стрессовых активов, которые в мире имеют различные названия, неплохо работают в ряде стран, даже развитых. Но самого по себе наличия такого фонда недостаточно, если не существует стимулов и возможностей для банков передавать по приемлемым для них условиям проблемные кредиты в этот фонд.
- Казахстанским банкам были предложены неприемлемые для них условия?
- Те условия, которые их не заинтересовали. Кроме того, объем финансирования этого фонда несравнимо мал по сравнению с объемом проблем в банковской системе. Но его создание, с нашей точки зрения, было очень важным позитивным сигналом для рынка в целом и для инвесторов в частности - сигналом о том, что государство от планов перешло к конкретным действиям. Еще раз подчеркну: экономических, политических, социальных предпосылок для быстрого решения этой проблемы сейчас не существует. Как у Казахстана ушло определенное время на то, чтобы признать, что уровень просроченной задолженности высок, так понадобится время и на то, чтобы признать - с этими проблемными активами придется жить достаточно долго. По нашим прогнозам, для восстановления качества активов до докризисных уровней, при сохранении текущих тенденций и отсутствии каких бы то ни было внешних и внутренних шоков, понадобится по меньшей мере от трех до пяти лет. А по некоторым категориям активов, связанным с наименее ликвидными кредитами (например, в секторе недвижимости), может потребоваться и до 10 лет.
- В одном из ваших отчетов вы писали, что в сложных условиях деятельности казахстанские регулирующие органы не всегда справлялись со своими задачами. С какими именно задачами они не справлялись и изменилась ли за последнее время эффективность их работы?
- Казахстанская банковская система с начала 2000-х росла очень высокими темпами. Мы понимаем предпосылки этого роста. Но, по нашим наблюдениям, в случае увеличения объемов кредитования на более чем 10-15% в год системы риск-менеджмента, корпоративного управления и надзора просто не успевают за усложнением банковских продуктов, за возрастающим объемом деятельности банков. К сожалению, высокие темпы роста - очень благодатная среда для мошенничества, для манипуляции активами. Причем далеко не всегда манипуляторами двигают криминальные мотивы. Зачастую из-за эйфории роста ценности абсолютно меняются, теряются. Необходимость контроля за порой анекдотичными решениями уходит на третий, десятый план. Регуляторы в Казахстане оказались заложниками той модели развития банковской системы, которая сложилась и усугублялась с начала 2000-х. Кризис показал, что такая проблема существует во многих странах мира, в том числе и наиболее экономически развитых. Поэтому сейчас продолжается очень серьезный процесс переосмысления принципов работы как бизнеса, так и систем регулирования. В частности, предложенный свод новых правил деятельности банков, который получил название "Базель 3", является очень важным результатом этой работы. Необходимо, чтобы на следующем этапе развития, когда ситуация на рынке будет более позитивной (а это обязательно будет, потому что рынки цикличны), все те уроки, которые извлекли участники рынка, не забылись и развитие надзора по крайней мере не отставало от развития бизнеса, а желательно и опережало его.
Михаил Пак, Алма-Ата
