Председатель совета директоров «Азия Универсал Банка» (Бишкек) Михаил Надель
Кaмпания временного правительства Киргизии по расследованию финансовых операций семьи свергнутого президента Курманбека Бакиева набирает силу. Против его младшего сына Максима Бакиева возбуждено уголовное дело за нецелевое использование средств Фонда развития республики, который Бакиев-младший возглавлял и который частично формировался за счет российских кредитов. В среду глава MGN Group Евгений Гуревич, чья компания, по данным прокуратуры, получила из фонда $226 млн, был задержан в Казахстане. А с владельцем крупнейшей кредитной организации Киргизии – «АзияУниверсалБанка» – российским гражданином Михаилом Наделем обещает «разобраться» глава Совета национальной безопасности. АУБ считают одним из активов Максима Бакиева; этот банк при свергнутой власти играл доминирующую роль в киргизских финансах, здесь хранилось до половины средств бюджета республики. Теперь АУБ в осаде, однако Надель рассчитывает отбиться.
– Мы слышали, что из-за подозрений в отмывании денег вы ударились в бега?
– Информацию о том, что я в бегах, оставлю на совести тех журналистов, которые это написали. Никаким отмыванием я не занимался и не занимаюсь, и ни от кого не скрываюсь, большую часть времени провожу в странах Евросоюза, собираюсь появляться и в СНГ. Но не в России – здесь я не был достаточно давно, у меня нет здесь бизнес-интересов, хотя я и остаюсь российским гражданином. В Киргизии мое появление сильно зависит от ситуации в стране. Сейчас там полнейший правовой хаос, как и в каждой стране, где нет реальной власти и не действуют законы. Пока там не наведут порядок, считаю, никакого смысла возвращаться нет. Когда появится хоть какая-то власть – конечно же, вернусь.
– Какие бизнес-интересы для вас сейчас приоритетны?
– В настоящее время я пытаюсь спасти крупнейший банк в Киргизии, который практически ушел из-под моего контроля, в банке была введена временная администрация.
– Как вы оцениваете происходящее в стране, каковы объективные причины произошедшего переворота, на ваш взгляд?
– Мое глубочайшее мнение – это не был исключительно внутренний конфликт. Это была акция, которая была подготовлена не в Киргизии, она планировалась и была проведена из-за рубежа. На момент, когда совершился переворот, в стране не было единой и сильной оппозиции. Без единого лидера и единого центра подготовки сделать революцию невозможно. Более того, для революции даже особых предпосылок не было. Я, например, произошедшего совершенно не ожидал, подготовка была идеальная. Работа была проделана очень качественная и без вмешательства спецслужб это было бы просто невозможно сделать. Таких людей, способных качественно, четко и незаметно для власти спланировать переворот, в Киргизии нет.
– Вы, может быть, склонны видеть в этом «тайную руку» Кремля?
– Я не хотел бы делать политических заявлений, хотя у меня есть на этот счет свои мысли. Правительство Киргизии пыталось выстроить абсолютно независимую модель и балансировать между интересами трех больших держав: России, Китая и США. В результате, каждая держава чем-то жертвовала, у всех есть какие-то свои интересы в Киргизии, которые по тем или иным причинам не были решены. У России большое недовольство вызывает наличие на территории Киргизии американской военной базы. США не устраивала несговорчивость с МВФ и другими донорскими организациями. Для Китая болезненным был вопрос строительства железной дороги через территорию Киргизии. И, хотя Киргизия пыталась выстроить какой-то баланс сил, в принципе, этот режим не был выгоден ни России, ни Соединенным Штатам.
– В стихийное изъявление народного гнева, усилившегося после повышения тарифов ЖКХ и ареста лидеров оппозиции, вы, стало быть, не верите?
– Конечно, не верю. К тому же, по теме повышения тарифов прозвучало очень много вранья и события освещались необъективно. Ошибки в тарифной политике были: механизм повышения был плохо «распиарен». При этом повышение тарифов было абсолютно правильным и верным решением. Дело в том, что в Киргизии, которая сама является мощным генерирующим центром электроэнергии для региона, сама отрасль была убыточной: тарифы были ниже себестоимости. Раньше и предприятия, которые в состоянии платить больше за электричество, и бедное население, платили одинаково. С начала года были введены компенсации по прогрессивной шкале: чем больше потребитель электроэнергии зарабатывает, тем меньше его компенсация. Таким образом, отрасль удалось сделать прибыльной, а квазифискальный дефицит перестал давить на бюджет. И на тех малоимущих слоях населения, которые вышли на площадь, изменение тарифов никак не отразилось. Они-то, вообще, не за идею шли биться, а город разграбить, что с успехом и сделали. И этого не скрывали, кстати, если верить той же прессе.
– Возможно, у этого выступления был бы другой исход, если бы глава службы госохраны, брат президента Жаныш Бакиев не отдал приказ стрелять по демонстрантам, собравшимся 7 апреля на площади перед Домом правительства?
– Демонстрация была не мирная, у митингующих были автоматы. По мирным людям никто не стрелял, стреляли по тем, кто пытался взять штурмом Дом правительства. По Конституции власть имеет полное право защищать себя. Попробуйте, для сравнения, например, осуществить вооруженный переворот в России и влезть на кремлевскую стену.
– Когда вы осознали, что происходит, как решили действовать?
– В отношении банка после переворота ситуация была очень прогнозируемой. «АзияУниверсалБанк» – крупнейший банк в стране, естественно, следовало ожидать, что новая власть захочет забрать контроль. Зачем им нужен иностранный инвестор, владеющий крупнейшим в стране банком с самой большой ритейловой сетью? Иначе как рейдерский захват происходящее с банком я оценить не могу. Сейчас пытаюсь отстоять контроль над банком и обезопасить интересы клиентов. Держу контакт с менеджментом, который отстранен от выполнения своих обязанностей, пытаюсь понять: с кем из власти можно вести переговоры.
– Переговоры о чем?
– О возврате собственности и нормальном функционировании банка. От АУБа серьезно зависит нормальное функционирование всей банковской системы страны, ведь для Кыргызстана АУБ значит даже больше, чем Сбербанк для России. Через него проходят значительная часть бюджетных платежей и пенсий, у банка огромная социальная нагрузка. То, что происходит с банком сейчас, выглядит как рейдерский захват и ограбление.
– Сколько стоит банк и каким пакетом вы владеете?
– Мне принадлежит около 60% акций банка. Чуть менее 20% находится у американских частных инвесторов, 10% находится у Рустама Акжолова. Остальной пакет распределен между 1200 акционерами: они владели акциями в присоединенном «Промстройбанке» . До переворота капитал банка составлял примерно $70 млн. Оценивать банк можно с разными мультипликаторами, я считаю, что с учетом его значимости для страны, его сети, на которую работает 1700 человек, и уникальных технологий весь АУБ стоит $300–500 млн. Но сейчас капитализацию банка оценивать как-то глупо.
– Новая власть называет АУБ банком сына свергнутого президента Максима Бакиева. Остальные четыре крупнейшие кредитные организации, где также была введена временная администрация – аффилированными с ним. Кто реально контролировал банк?
– Эти слухи, которые ходят в Киргизии и за рубежом, я уже устал опровергать. Последнее, что я сделал – заказал у крупнейшей компании, которая специализируется на бизнес-расследованиях, у Kroll Associates, отчет в отношении владения банком. В нем совершенно четко написано, что ни Максима Бакиева, ни других членов семьи в акционерах банка нет и не было, никогда Максим Бакиев не контролировал банк. Никаких других следов влияния Максима Бакиева тоже обнаружено не было. Я не принимал бизнес-решений в интересах Максима Бакиева, так как являюсь независимым бизнесменом.
– Как сейчас поживает Максим Бакиев?
– Он мой друг, и мне, конечно, небезразлична его судьба. Но после революции я с ним не общался, сейчас это затруднительно, да я и не представляю, где он находится. К сожалению, связь с ним прервалась, его телефон не отвечает. Я очень тепло к нему отношусь, и то, как он вел экономическое развитие в стране, считаю, было правильным.
– Новая власть обвиняет его в экономическом беспределе и рейдерстве, вы полагаете, это происки оппозиции?
– Я считаю, да. Это политические обвинения, не больше и не меньше.
– Зампред временного правительства Темир Сариев заявил о выводе из АУБа $200 млн, принадлежащих семье Бакиева, через несколько банков на счета американского банка в первые дни беспорядков. Как это могло произойти?
– Вывод этих денег из банка – вымысел. Потому что 6 апреля АУБ еще работал в нормальном режиме и никаких предпосылок для вывода таких денег просто не было. А 7–8 числа банк был уже лишен возможности работать, к вечеру туда пришли автоматчики и вообще опечатали банк. Сейчас вывод денег из банка – это лишь удобный повод для того, чтобы оправдать введение временной администрации и ее действия.
– Тем не менее, временное правительство обратилось к мировому сообществу с просьбой найти и заблокировать счета бывшего президента и его окружения. Эти средства могут быть связаны с операциями АУБ?
– Наверное, временное правительство имеет право обращаться с такими заявлениями. В случае, если деньги президента или его семьи были заработаны преступным путем, новая власть имеет полное право арестовать их, это было бы правильно. Но эти средства не могут быть связаны с АУБ. Счетов компаний, принадлежащих Максиму Бакиеву, в банке никогда не было. Тут я абсолютно спокоен, так как уверен, что ничего подобного и не будет найдено. Здесь каких-то проблем для банка, репутационных или юридических, я не вижу.
– В таком случае что это за $20 млн, обнаруженные членами комиссии по имуществу семьи Бакиевых в подконтрольных «семейных банках»? Эти средства уже решено направить на поддержку бизнесменов, пострадавших от погромов...
– Могу предположить, где были найдены эти миллионы, – в ячейках банков. Не знаю, идет ли речь о содержимом ячеек клиентов АУБ, но это возможно, ведь его ячейки были вскрыты без следственных действий, что само по себе вообще-то незаконно. Я знаю, что у меня не было в клиентах никогда ни Максима Бакиева, ни членов его семьи, и в банке не было ячеек, которые они бы арендовали. Как комиссия решила, что нашла деньги семьи Бакиевых, мне непонятно. Скорее всего, изъяв содержимое ячеек – каких-то мирных граждан попросту обокрали.
– Получается, в банке были только средства госструктур, которые возглавлял Максим Бакиев?
– Далеко не все из этих средств находились в АУБе, основная часть была в Нацбанке Киргизской республики. Под руководством Максима Бакиева Агентство по развитию и инновациям занималось финансированием госпроектов, инфраструктуры, социальных программ. На эти деньги, например, велось строительство Камбаратинской ГЭС. Один из успешно стартовавших проектов – создание государственно-частного партнерства с компанией «АУБ-Агро» по кредитованию сельского хозяйства. На это были выделена часть средств Фонда развития в виде депозитов – на основе платности и возвратности, так как сам фонд сформирован из кредитных денег, выделенных Россией. Банк вне зависимости от успешности микрокредитной компании гарантировал возврат этих денег в фонд плюс проценты. Была идея создать лизинговую компанию для финансирования поставок сельхозоборудования, ипотечную компанию.
– Глава СНБ Душебаев обещал «разобраться» с вами и другим финансистом, с которым у вас был совместный бизнес, Евгением Гуревичем. Как отреагировали на это заявление?
– Заявление о том, что «никуда не денусь», выглядит как бандитский наезд. Это не смотрится как заявление чиновника, занимающего серьезный пост в иерархии власти. Как-то усиливать меры собственной безопасности в связи с этим я не планирую. Я нахожусь в Евросоюзе, где криминогенная обстановка, вообще, очень спокойная и не думаю, что здесь, вообще, можно беспрепятственно захватывать людей.
– Какие у вас отношения с Евгением Гуревичем?
– Мы друзья, я к нему очень тепло отношусь. Более года назад он вышел из совета директоров банка, позже я выкупил у него 10% акций. Евгений занялся собственным бизнесом – создал компанию MGN Capital – это его собственный бизнес, с которым я не аффилирован. В совете директоров он отвечал за международное развитие, за общение с международными организациями: рейтинговыми агентствами, банками-корреспондентами и другими. Он также отвечал за размещение акций банка, состоявшееся в США более пяти лет назад. По его инициативе два бывших сенатора США Боб Доул и Беннетт Джонстон стали независимыми директорами в банке. Поскольку для американских акционеров Евгений был «якорным» акционером, после его выхода из бизнеса я сделал им предложение о покупке акций, реализовать его не успел.
– Сейчас Евгений Гуревич находится в розыске: в марте римский суд санкционировал его арест, он подозревается в отмывании $2,7 млрд через компанию Telecom Italia. Ваш бизнес имеет к этому делу какое-то отношение?
– Мне сложно комментировать то, что произошло в Италии, потому что это случилось, когда он еще не занимался MGN Capital и бизнесом в Киргизии, а вел консалтинговый бизнес в Нью-Йорке. Продавать свои активы, которые у него были в Киргизии, в том числе акции банка, он стал, когда у него начался конфликт с итальянской властью. Ему нужны были деньги для того, чтобы защищать себя по итальянскому делу, так как были предъявлены достаточно серьезные обвинения. Речь идет о похищении средств и уходе от налогов Telecom Italia, в котором участвовало большое количество людей, и среди них, по мнению следствия, был Евгений Гуревич. Но никакой связи между MGN Capital или АУБом с итальянским делом не существует, к этим структурам итальянские следственные органы претензий не предъявляли.
– Часто повод исчезает, а слухи остаются. У нас в стране, например, до сих пор помнят релизы российского Центробанка о подозрении «АзияУниверсалБанка» в отмывании $5 млрд, опубликованные в 2006 году. Чего стоило развеять эти подозрения?
– Действительно, у банка была такая проблема, и мы ее тогда активно комментировали, давали объяснения по поводу той ситуации, которая тогда сложилась. Та история очень серьезно нас подстегнула вложиться в систему комплаенса. На сегодняшний день она наилучшая из всех банков Кыргызстана, качество наших процедур по контролю намного превосходит требования законодательства. Сейчас у банка активно функционируют корсчета в ряде крупных российских банков. У нас их просто не могло бы быть, если бы у ЦБ оставались какие-то претензии.
– Обвинения, прозвучавшие в ваш адрес в последние дни, не менее серьезные. Вам есть что сказать временному правительству?
– Я, бесспорно, буду сражаться за банк, и конечно, не оставлю эту историю в том виде, в котором она сейчас. И я все-таки надеюсь на то, что у людей, представляющих сегодня в Киргизии государство, здравый смысл возобладает над эмоциями, и АУБ будет иметь возможность нормально функционировать дальше, как, впрочем, и другие банки в стране.
– Как работает финансовая система страны сейчас?
– В стране, где столица была разнесена толпами мародеров и продолжает разграбляться, удар по бизнесу – колоссальный. Банковская система парализована: в пяти крупнейших коммерческих банках введена временная администрация, по какому принципу она назначалась, мне не понятно. Назначение администрации неправомочно, в законе о банках Кыргызской Республики четко прописано, в каких случаях она может вводиться, ни под один из них ситуация с АУБ не попадает. Средств в кассах и на корреспондентском счете в Нацбанке республики хватало для покрытия всех обязательств перед государством, средства государства не находятся под угрозой в «АзияУниверсалБанке». Если не дать сейчас бизнесу возможность нормально работать, непонятно из чего будут собираться налоги. Кредитование остановлено, в частности, кредитование дочерней «АУБ-Агро», что очень серьезно ударит по аграрному сектору страны, будут сорваны все посевные. И вот это уже будет полностью на совести временного правительства. Думаю, Киргизию ждет тяжелая зима.
– А как отразились события в Киргизии на клиентах банка, есть ли среди них россияне?
– Бюджетные платежи идут по-прежнему через АУБ, но операции юридических и частных лиц ограничены – это касается вложений в некоторые активы, кредитования и денежных переводов. Люди не могут переводить деньги в прежних объемах, заплатить за товар, – это при том, что бизнес и так очень сильно пострадал от мародеров. Конечно, все это негативно отражается на клиентах, но россиян среди них практически не было.
Многое будет зависеть от того, как поведут себя местные власти. Если будут досрочно расторгнуты договоры по государственным депозитам, банк начнет испытывать трудности с ликвидностью, и клиенты, конечно, пострадают. Если банк будет продолжать выполнять свои обязательства по договорам депозитов, то каких-либо новых угроз для клиентов не будет.
– Ожидаете национализации банка?
– Надеюсь, этого не произойдет, хотя национализация в чьих-то интересах, видимо, возможна. Пока перспективы банка представляются мне очень туманными, со стороны людей, пришедших к власти, вижу попытки растащить все, что возможно. Казалось бы, убивать банк совсем смысла нет. Однако после введения временной администрации именно это и происходит. Украдена практически вся касса банка, без всякого суда и следствия и каких-либо документов вынесено содержимое хранилища банка, вскрыты сейфовые ячейки в депозитарии банка. Ну как это назвать?
– Члены совета директоров из числа американских граждан задают вам вопросы по поводу происходящего в банке?
– Пока никто из них не сказал мне, что хочет снять с себя полномочия. Фактически, постановлением правления Нацбанка совет директоров отстранен от исполнения своих функций. Однако директора банка сенаторы Роберт Доул и Беннетт Джонстон имеют уникальный опыт, их мнение в принятии стратегических решений для нас очень важно. Сейчас они пытаются подействовать на ситуацию через международное сообщество, официальные каналы, Государственный департамент США.
Елена Зубова, Елена Ходякова
